По воспоминаниям современников, Наталья Владимировна была незаменимой в дружеском общении. Она всем сердцем воспринимала проблемы своих друзей, радуясь их научным и творческим успехам, любовным победам, помогая в трудностях и горе. Дружбу с ней ценили люди разного возраста, с ней одинаково интересно было общаться прошедшим труднейшую жизнь старикам и пятнадцатилетним подросткам. Кроме того, она не могла представить свою жизнь без литературы и искусства. При всей своей занятости Наталья Владимировна старалась не пропускать читок, устраивающихся у кого-то из знакомых, художественных выставок, спектаклей и концертов. Её квартиру можно было по праву назвать одним из московских центров «кухонно-литературной» жизни. В течение многих лет Кинд была верным и стойким другом многих диссидентов и гонимых писателей. «Порочащие связи», естественно, не остались незамеченными в соответствующих органах, и Наталье Владимировне пришлось пережить и допросы в КГБ, и обыск.
Из всех своих многочисленных именитых друзей и знакомых Наталья Владимировна больше всего любила говорить об Анне Андреевне Ахматовой.
Н.В. Кинд и А.А. Ахматова – несомненно, родственные души, люди одного склада. Поэтому так влекло Наталью Владимировну к Анне Андреевне, кроме, разумеется, главной, лежащей на поверхности причины – признания её поэтического дара и восхищения им. Даже в биографиях этих женщин можно найти общее: обе уроженки Петербурга – Петрограда, вышли замуж за людей, знакомых им с детства, жили открытыми домами, любили застолье в кругу друзей, их женская судьба была полна взлётов и падений, обе в конце жизни чувствовали себя одинокими, заслуги той и другой не в полной мере были оценены при жизни.
Кинд любила вспоминать высказывания Ахматовой по поводу издания воспоминаний Любови Дмитриевны Менделеевой: «Как мало было нужно, чтобы навсегда остаться «прекрасной незнакомкой» – всего-то промолчать».
«Анне Андреевне нужна была рецензия, необходимо было удостовериться в качестве только что написанного. Её заботила реакция того, кто слушал одним из первых. Потом она могла прочитать его ещё – или на следующий день, или в более широком обществе (первое чтение А.А. предпочитала при одном слушателе). Так, «Родную землю» вскоре я услышал, когда мы были вместе у Рожанского (супруга Н.В. Кинд. – Ред.) , – вспоминает писатель Вячеслав Иванов. – 24 января 1964 года были вместе с Анной Андреевной у И.Д. Рожанского – физика и универсально образованного человека, которому мы все обязаны лучшими по качеству записями ахматовского чтения стихов. Ахматова заговорила о стихотворении «Последняя» из цикла «Песенки»: «Услаждала бредами…». Написанное в тот день, оно, по её словам, неизвестно как явилось, само собой».
А.А. Ахматова «с восторгом» ездила в дом Рожанских, в котором неизменной хозяйкой была Н.В. Кинд. Этот дом был для Ахматовой и местом отдыха, и местом общения, а также частью её «творческой лаборатории»: здесь она читала только что написанные стихотворения, чтобы почувствовать реакцию на них своих слушателей. Здесь, наконец, её стихи были записаны на магнитофонную плёнку. Эти уникальные записи голоса Ахматовой, сделанные в первой половине 60-х годов, и сегодня бережно хранятся в доме Рожанских.
В отношении Кинд к Ахматовой, скорее всего, было больше, чем просто преклонение перед великой поэтессой. Анна Андреевна оказывала на неё особое влияние многими чертами своего характера. Поэтический талант Ахматовой – это венец её кристального человеческого достоинства, её умение жертвовать всем материальным во имя духовного, её умение одухотворять своё страдание. Для Натальи Владимировны главным в Ахматовой были её особые качества личности и человеческое достоинство.
Так в 1957 году начиналась разработка кимберлитовой трубки «Мир», открытой Н.В. Кинд
В середине 60-х годов у Натальи Кинд сложились хорошие дружеские связи с писателем Варламом Шаламовым. С ним Наталью Владимировну познакомила в начале 60-х годов её близкая подруга Наталья Столярова, отсидевшая много лет в ГУЛАГе. В те годы Шаламов, так же прошедший суровую школу ГУЛАГа, был ещё неизвестным писателем. Впрочем, при жизни он так и не получил признания у себя на родине, заклеймённый официальной литературой как антисоветский писатель.