Белой черёмухи гроздья душистые
Нежно прильнули к девичью окну…
Трепетно-нежные, ласково-чистые,
В лунном сиянье, как снег серебристые,
Шепчут, прекрасные, вновь про весну…
Так что не исключено, что «Белая акация» – своеобразный ремейк черешневской «Черёмухи».
Уйдя на войну в составе Русского экспедиционного корпуса, наш земляк в декабре 1916 года героически погиб в боях под Верденом и похоронен во Франции.
Екатеринбург
Моей Родине
Николай Черешнев
«Из прекрасной Франции я вижу тебя, моя милая и далёкая, бесконечно родная и бесконечно любимая Родина. Моё сердце тянется к тебе и грустит непонятной грустью вместе с твоими широкими, необъятными просторами.
О чём оно грустит? Нет, не знаю, не понимаю, как не понимаю, родная, и твоей грусти, как она непередаваема и неразгаданна, но она волнует меня своей тихой болью, и моё сердце тянется к тебе, далёкой, любимой.
Я грущу по твоим лесам дремучим. По твоим зелёным приволжским полям, среди которых лентой могучей развернулась наша красавица Волга. Я грущу по тебе, мой родной старый дед – мой угрюмый Урал.
И по вам я грущу, белые тихие стены старинных монастырей, утренние, на заре, колокольные звоны. Грущу и по вам, широкие казацкие степи, – ваш шёлковый ковыль грезится мне, и ваше южное солнце целует мои щёки…
Я люблю тебя.
Я люблю тебя, моя милая, грустная такая, бесконечно родная, бесконечно любимая Родина. Как влюблённый, пламенным сердцем тянусь к тебе и грущу о том, что мы далеки друг от друга…
Далеки. Далеки…
С любовной надеждой смотрю вдаль – когда наступит этот день, когда мы встретимся и улыбнёмся. Будь счастлива, моя родная, храни тебя Бог! Я верю: мы встретимся и улыбнёмся…
А если не встретимся?
Тогда прости меня и, как мать родная, благослови своего сына из своего прекрасного, грустного далёка – и я услышу это благословение, пойму его влюблённым сердцем и улыбнусь.
И, улыбнувшись под твоей последней лаской, навсегда закрою глаза».
1916 г.
Станем сударями!
Станем сударями!Выпуск 7 (26)
Спецпроекты ЛГ / Словесник / НеМожно терпеть
Теги: русский язык , обращение
Вы никогда не задумывались, почему русский язык – самый богатый по словарному запасу – так и не выработал универсального (не отягчённого никакими лишними и избыточными коннотациями) обращения к другому человеку наподобие польского «пан/пани», немецкого «гэрр/фрау» или французского «месье/мадам»?
В советские времена все были «товарищи» (даже глава государства), а в быту – сплошь «девушки» лет до 95, и «молодые человеки» – до того же возраста. Но то, что было, ушло вместе с СССР. Когда из руин выкристаллизовывалась новая Россия, надо было просто директивным путём ввести какую-нибудь форму типа «другин/другиня». Привыкли бы! Ведь приучились же мы говорить так резавшие вначале слух слова: «дума», «префектура», «управа», «пристав», «городовой», «губернатор›…
Место для столь необходимого в общении слова осталось вакантным, но природа не терпит пустоты. Ведь, согласитесь, просто спрашивать: «Вы выходите на следующей?», никак не обращаясь к человеку, унизительно. И вот пришли две новые номинации – «мужчина» и «женщина». Они и в советское время звучали, но эпизодически, к тому же были более присущи необразованным людям.
Директивного внедрения слов «господин/госпожа» в масштабах всей страны не вышло, а на корпоративном уровне внедрились совсем другие слова. Одна моя пятидесятилетняя знакомая – стройная, стильная и ухоженная, а потому выглядящая на сорок – вызвала сантехников.
– Ну что, бабуля, всё готово!
– Какая я вам «бабуля»?! Вон из моей квартиры, и чтобы на километр ко мне не приближались!
– Так начальник ведь приказал: обращаться или «девушка», или «бабулька». Вы не девушка – значит, бабулька! А как по другому-то?!
…А ведь действительно – как иначе? И тут на помощь нам приходит наша историческая память. Было же (несколько веков назад) в России обращение «сударь/сударыня». Оно и изящное, и какое-то мягкое, уютное, тёплое.
Может быть, в первые месяцы употребления этого обращения россияне и будут чувствовать некую искусственность своей речи, некоторую неловкость, но скоро это пройдёт. «Полиция» вместо «милиции» первое время тоже произносить было немного странно, но потом ведь все привыкли.