Послышалось шипение выходившего наружу воздуха.
Оценив задумку бывшего летчика-испытателя, Валерий кивнул – продолжай. И затаил дыхание, дожидаясь, пока форточка отойдет от уплотнителя рамы. Хитрук отодвинул её назад, впуская в кабину холодный, разреженный воздух, затем осторожно высунулся наружу.
– Если у меня крыша поехала, тогда смотрите сами! – сказал он, чуть отклоняясь от распахнутого окна и давая возможность заглянуть в него Алёхину.
Перегнувшись через кресло второго пилота, бортинженер выставил за окно руку, сжал и разжал пальцы, сказал:
– Так и есть, командир, висим!
– Нужно попытаться установить связь хоть с кем-нибудь, – глядя на своих ребят, вслух подумал Валерий.
– Давай, вытаскивай аварийку! – дернул Алехина Хитрук.
Бортинженер молча полез за кресло, достал аварийную радиостанцию и передал её второму пилоту.
Сергей подключил батарею, развернул небольшую антенну, напоминавшую отрезок проволоки, вставил её в гнездо на корпусе радиостанции, а свободный конец бросил наружу.
– Попробуй вызвать на 121.5. Может, поймаем кого! – распорядился Валерий.
Нажав кнопку передачи, Сергей поднес микрофон к лицу, проговорил отчетливо и громко:
– Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй! Россия-116!
Затем отпустил кнопку и перешел на приём, дожидаясь ответа.
Молчание продлилось несколько секунд. Затем им ответили:
– Россия-116, слышим вас, наблюдаем…
Чуть погодя Валерий увидел борт МЧС, пролетающий слева направо вблизи самолета.
***
– Земля, приём, на связи RF212! Как слышите? – услышав голос командира вертушки, присутствующие одномоментно дрогнули.
К тому времени в зале уже собрались человек двадцать разного рода руководителей: ФСБ, аэропорта Внуково-2, Службы охраны президента... Директор СЛО бывший шеф-пилот борта номер один Виктор Анатольевич Павлов примчался одним из первых. Настороженный, длинный как жердь, с проступившей на лбу крупной испариной.
– RF212, слышим вас хорошо, докладывайте! – приник к микрофону Суровцев.
– Литерный завис в воздухе без движения на высоте 2700 метров, – командир вертолета передал координаты местонахождения борта. – Правая форточка кабины открыта, под бортом наблюдается сгущение воздушных масс и странные оптические явления, напоминающие гало. С экипажем удалось связаться только в непосредственной близости. Все живы. На подлете к литерному сильная болтанка. На обратном пути едва не потеряли машину. Ждем дальнейших распоряжений.
Суровцев и Ипатов ошалело переглянулись.
– RF212! Я правильно понял, что литерный завис в воздухе без движения? – осторожно поинтересовался Суровцев.
– Земля, поняли правильно, самолет висит в воздухе без движения, – с готовностью подтвердил командир вертолета. – Мы записали видео. Дайте номер мобильного, куда выслать.
– Давай мой! – уверенно кивнул Ипатов и, отодвинув Суровцева от микрофона, продиктовал номер.
– Ждите, высылаем! – Перепроверив цифры, уведомил его командир вертолета.
Ипатов держал в руках телефон и не сводил глаз с экрана до тех пор, пока мобильник не звякнул, уведомляя о полученном сообщении.
Видео грузилось непривычно долго. Открылось, когда собравшееся в зале руководство стало терять терпение.
Картинка дрожала и дергалась, съемку вели в полёте, однако зависший в небе самолет был хорошо виден.
– Смотри, пилоты форточку открыли, значит, точно стоят, – изумленно прокомментировал Суровцев. – А под бортом, видите?
– Да! – подтвердил Ипатов. – Фюзеляж переливается на солнце всеми цветами радуги.
– Питания нет, двигатели запустить невозможно, аварийных аккумуляторов хватит ещё минут на десять! – послышался приглушенный помехами голос пилота президентского Ила. – Наддув кабины отсутствует, замерзаем. В пассажирский салон пробиться не можем.
– Что значит, не могут? У них что, двери заклинило?! – высказался Ипатов, передвигая бегунок записи назад. Прослушал доклад с самолета ещё раз и покачал головой. Между широкими бровями руководителя организации воздушного движения залегла глубокая морщина.
– Передайте на землю, нужна срочная помощь, – продолжил пилот литерного рейса.