Ирина Викторовна со свойственной ей импульсивностью рвала и метала, называла дочь лгуньей:
«Нет, Леша, хоть ты мне скажи, на что она надеялась? Почему молчала?! А ведь Алёнка пыталась мне рассказать» …
Растратив втуне весь боекомплект, Ирина Васильевна смолкла, а потом приняла единственно верное решение. Да, им придется сделать огромный крюк, возможно, долго томиться в пробках, но она обязана видеть Мариту и внуков. Им нужна помощь и, если так – ничто её не остановит.
Алексей Васильевич согласился, но убедил жену ни в коем случае не выяснять отношения с дочерью по телефону. Та приняла доводы разума и ушла собираться. Алексей удалил опасное видео из своего телефона, только потом вышел во двор – готовить старенький «Мерседес» к дальней поездке. На сообщение бывшего студента он не ответил. Мало ли что? Отблагодарит потом, если представится такая возможность.
Марита крепко спала, не догадываясь, что в самом скором времени у неё будут гости. Много гостей.
Сержант Зорин не доложил начальству о девочке, умудрившейся проникнуть внутрь Башни и выйти обратно целой и невредимой. Сболтнул о чуде сослуживцу, а тот и донес, после чего Зорина вызвали на допрос к командиру. Пришлось указать на застывшего мужа Мариты: «Да, вот этот, рубашка в синюю клетку».
К утру нужные люди знали о семье Долгиенко все, что только возможно.
Кроме того, в поисках зацепок по запутанному делу об убийстве и серии схожих по почерку жестоких изнасилований, ближе к вечеру их планировал навестить опер убойного отдела МУРа Глеб Жилин, чтобы побеседовать с мужем Мариты лицом к лицу без официоза и принуждающей повестки.
Валентин Долгиенко был единственным свидетелем последнего преступления. По первым показаниям, преступника на месте не застал, обнаружил потерпевшую без чувств, затем вызвал скорую и полицию. Маньяк работал чисто, умудрялся не оставлять следов и не попадаться на глаза потерпевшим. Много лет избегал расплаты за свои чёрные дела. Но Глеб знал как часто свидетели недоговаривают и решил, за отсутствием других, потянуть за эту ниточку. Вдруг нароет что-нибудь интересное?
Из крепких объятий Морфея Мариту вызвала надсадная птичья трель дверного звонка.
«Валя вернулся!» – всколыхнулось внутри.
Стараясь не тревожить спящую Алёнку, она бесшумно поднялась с кровати и пошла открывать.
На пороге топталась тётя Нина, нервно теребившая в руках все тот же давно утративший краски носовой платок.
– Детка, прости, не смогла упредить, коршуна на тебя напустила, – скороговоркой запричитала соседка.
– Ну что вы, тёть Нин, я все поняла, – приглашая соседку войти, посторонилась Марита.
– Муж твой дома? – поинтересовалась гостья, боязливо заглядывая вглубь притихшей квартиры.
– Нет, Вали нет, – сама не поверила, как легко это сказала.
– И, слава Богу! – Тётя Нина махнула платочком. – Не нравится он мне, ты уж прости, дочка. А тут такое стряслось…
Понимающе кивнув, Марита проводила гостью на кухню.
– Дети спят, умаялись вчера сильно. Мы только за полночь домой вернулись, – сообщила как можно тише, усаживая тётю Нину за стол.
Выглянула в коридор, прислушалась, поставила чайник.
– Этих вчера целая орава приходила, – надсадным шепотом продолжила изливать душу соседка. – Дом вверх дном перевернули, компьютер Тимошин забрали. Шарили по всем углам, вынюхивали, простукивали стены. А Кулагин этот все пытал меня про какие-то письма. Сказал, что Тимка писал президенту. А я-то откуда знаю кому и про что он там пишет. Говорю, сын с работы вернется, у него и спросите. Вот он и остался его дожидаться. А Тима не вернулся. Не пришел, понимаешь? И телефон его не отвечает. А этот масла в огонь, мол, я так и знал, ваш сын в бега подался. Дочка, я понять не могу, зачем Тимке в бега? Он с роду зла никому не делал. Выдумал тоже, писать президенту! Теперь поймают его и в тюрьму упекут, как пить дать, – выложив все, что накопилось на одном дыхании, тётя Нина промокнула платком замутненные временем, слезившиеся глаза. – Я тебя вот про что спросить хотела, дочка. Позавчера вечером Тимоша к вам ходил, на мужа твоего напоролся. Знаешь, о чем говорили?
– Знаю, тёть Нина, – одного взгляда хватило, чтобы понять – соседка ведает о сыновьих прозрениях. Сообразить бы ещё при чем здесь письма к президенту? – Знаю и скажу, – твёрдо проговрила Марита. – Он предупреждал, что не нужно нам к родителям ехать.