– Давайте сначала в кокпит, надо кое-что обсудить.
– Добро, командир! Я тогда Хитрука кликну.
– Валерий Сергеевич, можно я сейчас займусь питанием? Разберусь что, куда. Скоро вечер, а мы ещё не обедали, – просит разрешения Лилия.
Валерий смотрит на часы – без пяти пять вечера, время вечернего чая у англичан – и удивляется, как так вышло? Ведь только что было утро. Внутренний хронометр сбился. Такое случалось, когда они пересекали часовые пояса по несколько раз в неделю. Утро, ночь, день – все превращалось в неопределенное время суток. Но тут ведь и от Москвы ещё отлететь не успели.
– Конечно, Лилия, займитесь питанием, – сообразив, что пауза слишком затянулась, включается в диалог Валерий.
Бортпроводница покидает кабину.
Возвращается Хитрук. Раскрасневшийся, с горящими глазами, второй пилот облачается в теплую куртку и бодро сообщает:
– Хорошо размялись! Один туалет я уже в левой кабинке установил, а в правой залил активную жидкость в тот унитаз, которым мы пользовались. Реакция пройдет и амбрэ не будет.
– Это ты хорошо придумал, Сергей! – кивает ему Валерий.
– Вот ведь резерв нам попался, мастер на все руки, – сзади подначивает Алехин.
Только Иевлев сидит молча.
Валерий отстегивает привязные ремни, поднимается и хлопает штурмана по плечу. Степаныч оборачивается, живее всех живых, только задумчивый.
Валерий вытягивает спину, и на мгновение кажется, что все хорошо, они уже прилетели в Брюссель и скоро покинут кабину. Но нет, это только иллюзия, земля видна далеко внизу. Всё те же зелёные квадратики полей, лески и дороги.
Снова усевшись в командирское кресло, Валерий интересуется:
– Вы там, похоже, серьёзно отоварились. Центровку не нарушим?
– Да легкое все там, только упаковки питьевой воды и ящик с инструментами, –в ответ гундосит Иевлев. – Это, сам понимаешь, фигня. А если подумать, передняя центровка нам вовсе не помешала бы, как иначе нос опустить, если стронемся с места.
– Мысль хорошая, но после набора скорости в «крутом пике» с передней центровкой самолет ещё и вывести надо. Высоты у нас с гулькин нос, посему, если взять балласт, то его надо вовремя сбросить. Будет оказия, сообщим следующей вертушке, пусть зададут задачку ЦАГИ или КБ Ильюшина, или и тем и другим вместе взятым. Хотя на земле, думаю и без нас об этом догадаются. Будет у нас время: и подвеску придумают, и вес рассчитают, и на борт доставят. А те грузы, что мы получаем остаются в носу в любом случае, но этого мало, чтобы сместить центровку вперед.
– Согласен, командир, – отзывается Иевлев. – Я подвязал мешки к поручню правой двери, чтобы, если сдвинемся, их по тамбуру не гоняло. Эх, если бы можно было балласт загрузить на внешнюю подвеску, но чтобы потом вмиг отстрелить могли, когда тангаж обеспечим. Или ещё какую приблуду придумать для этого.
– Правильно думаешь, Степаныч, – соглашается Валерий, после чего доносит до Хитрука с Иевлевым то, как Беглов описал внешний вид самолета.
Заканчивает спич словами:
– Теперь вы все знаете ровно столько же, сколько и я. Что думаете по поводу, други?
– А что тут думать?.. – берёт слово Хитрук. И думает, думает...– Здесь ведь как, мы понятия не имеем, во что влипли. И как эта непонятная хрень дальше себя поведет даже предположить не можем. – Сергей кивает в сторону пассажирского салона. – Командир, а ты у Беглова не спрашивал, кроме нас ещё кто-нибудь в небе залип?
– Кхм… как-то не подумал об этом.
– Вот, а неплохо было узнать… – Хитрук выразительно помолчал. Экипаж ждал продолжения. – Положительный тангаж, конечно, лажа лажовая, но на запуск движков тоже ведь время нужно, а запас высоты у нас, как бы это помягче сказать… – Нет, ВСУ может и схватится, но… и это при условии, что бортовые системы будут работать штатно. Как ни крути, командир, жопа получается. Все же это понимаем. А выход из жопы всегда один – действовать по ситуации.
– Вер-рно глаголешь Сер-Саныч! – одобрительно рокочет Алехин. – Но я думаю, нами займется наука. Самая передовая, учитывая кто наши пассажиры. Тогда со временем, если оно у нас будет, конечно, яйцеголовые успеют что-то придумать и, если шанс на выживание есть, можно предположить в течении нескольких дней смену экипажа. Обкатают их на тренажерах и на борт, а нас нафиг. Мало ли что у нас с башкой из-за стресса могло приключиться. Ну это так, мои предположения – не больше. Свежих сюда, а нас на изучение в госпиталь, как крыс лабораторных. Потом скорее всего спишут.