– Ну и во что мы будем играть? – интересуется Алёхин, дождавшись, когда второй пилот и штурман покинут кабину.
– Анапа, – не пускаясь в объяснения, начинает игру Валерий.
– Александрия.
– Ялта, в прошлом месяце мы туда «Самого» на отдых возили.
– Ну да... Астана, там мы не были с прошлого года…
– Амстердам, помнишь, как мы там, в отеле?..
– А то, как такое забудешь. Москва…
Игра продолжается, должна длиться долго. Поэтому они не пытаются загнать друг друга в тупик, а попросту вспоминают: события, забавные мелочи, взлёты, посадки… и словно бы заново расчерчивают карту прошлой жизни.
Чуть погодя к ним присоединяется и Лилия. Припоминает всякие казусы из жизни проводников. В десятом, в полете на Вашингтон, она принесла президенту ужин. Наклонилась, чтобы поставить на столик поднос и от её пиджака отлетела пуговица, угодила в прямо в салат.
– Смеётесь? А я тогда чуть сквозь землю не провалилась. Думала – уволит! А он вернул мне тарелку, попросил заменить, и всё.
– Да, всякое бывает. Неаполь, в прошлый отпуск я взял на прокат машину и объездил весь север Италии, – продолжает Алёхин.
– Красиво там, да! Особенно летом: зелёные холмы, озера, виноградники. Мы с женой в седьмом году таким же макаром по Альто Адидже проехали… Вина там чудесные, – вспоминая о той поездке, Валерий ловит себя на том, что улыбается. К ним со Светкой тогда будто бы молодость вернулась…
– А я «Бароло Кинато» очень люблю, со льдом и содовой, – прерывает мысли Лилия.
– Можно и это, но к вермутам я равнодушен. Вот если б с вами на брудершафт… – вздыхает Алёхин.
– Вернёмся на землю, и выпьем.
– Обещаете?
– Обещаю… Лондон!
– Находка!
– Астрахань! Помните: икра черная, икра красная…
– И заморская, баклажанная, – перебивает командира Алёхин.
Вдох-выдох: время бежит незаметно и становится жаль, что эта приятная передышка скоро закончится.
Небо за стеклами кабины медленно сереет. Бледнеют огоньки городов и поселков на линии горизонта. Лилия сказала Загреб. На языке вертится Брюссель, но Валерий упрямо не хочет называть этот город.
– О, Барнаул! – приходит на ум. – У меня там тетка живет по материнской линии.
– Липецк, – выдает Алёхин. – Я туда…
– Это ещё что за?.. – подпрыгивает в кресле Валерий. – Вон там, по курсу, видишь?
– Вижу, поднимается… Похоже на дрон, – сообщает Алёхин, дождавшись, когда причудливая конструкция полностью покажется из-за носа самолета. Добавляет с явной иронией в голосе. – А ты, командир, подумал, что глюк?
– Да, дрон, точно, – расслабляется Валерий, пропуская мимо ушей вопрос бортмеханика. – Здоровый, однако.
– Ага. Ну так, к борту номер один абы какую фигню не пришлют. Кажется, он нас снимает.
Дрон и в самом деле завис на уровне глаз и почти не двигался с места, едва заметно покачиваясь в воздухе и помигивая красным огоньком.
– Вполне возможно, кстати, – кивает Валерий и показывает в окно поднятый большой палец. – Интересно, как они им управляют? Радиосвязи с землёй нет.
– Точно, Сергеич! Я как-то об этом не подумал. Значит все-таки глюк? – изумляется Алёхин. – Лилия Борисовна, вы дрон видите?
– Вижу, – подтверждает Лилия.
– Ну вот! – продолжает Алёхин. – Троих навряд ли может глючить одинаково. Скорее, какая-нибудь новейшая технология, гость из секретных лабораторий.
– Лишь бы не из инопланетных, – поддевает друга Валерий.
– А вот это мы сейчас и проверим! – Алехин поднимается из кресла и указывает дрону направление, сопровождая действие словами. – Давай, убирайся отсюда, хватит уже подглядывать!
Дрон послушно отходит от кабины, раскачивается, словно прощаясь, и скрывается из поля зрения.
– О, понял! Значит наш, – смеётся Алёхин.
– Вот и замечательно! А то фотографирует тут, понимаешь, рожи наши небритые. – Бросив взгляд на часы, Валерий обращается к бортпроводнице. – Лилия Борисовна, идите, будите наших. Пора!
– Да, хорошо, Валерий Сергеевич! – отзывается Лилия.
– Угу, пусть Иевлев побдит за пультом, а я хоть немножечко разомнусь, засиделся. – Дождавшись, когда женщина покинет кокпит, сообщает Алёхин.