– Уже.
– Принято, спасибо! Просим доложить самочувствие экипажа! – вновь вмешивается в разговор аварийная рация.
– Докладываю, все в норме! – Получив рацию из рук второго пилота, сообщает Беглову Валерий.
– Отлично! Здоров, Сергеич. Мы гостинцев вам привезли, но главное, связь с землёй. У нас связник на борту, будет тебя инструктировать по установке. Нам велено не улетать, пока связь не наладите. Так что ждём, пока вы доложите готовность к приему грузов.
– Лилия Борисовна?
– На посту, – отвечает бортпроводница. – Как откроемся, дам отмашку.
Валерий коротко докладывает в микрофон,
– Принято, ждите! – и открывает форточку, чтобы проветрить кабину. Вместе с холодным дуновением ветра в разверстый проем врывается шум винтов зависшего над ними вертолета.
Наконец Лилия сообщает:
– Валерий Сергеевич, мы готовы!
– Понял, спасибо, – кивает Валерий, сообщает в рацию. – Васильич, приём! К приёму грузов готовы!
– Принято, начинаем! Коробка со связью будет первой, скажи своим, чтобы сразу в кокпит принесли и займись установкой, как только получишь в руки.
– Принято, займусь! – Валерий оглядывается, встречается взглядом с бортпроводницей и только теперь обращает внимание на непривычную, почти синюшную бледность её тонкого, остроносого лица.
– Я слышала, коробку со связью сразу доставить в кокпит. Сейчас передам нашим. – Поймав на себе удивленный взгляд командира, Лилия смущенно улыбается. – Валерий Сергеевич, я просто косметику смыла.
– А, хорошо, тогда идите, – смущенно отводит глаза Валерий и, дожидаясь возвращения Лилии, продолжает переговариваться с Бегловым.
Вскоре бортпроводница приносит в кабину небольшую коробку, передает капитану из рук в руки.
Внутри коробки находится ещё одна поменьше, плотно окутанная пупырчатым полиэтиленом.
Валерий срывает упаковку. Внутри коробочки лежит утопленный в пенопласт черный прямоугольник, напоминающий мобильный телефон без экрана.
Вдох-выдох:
– Беглов, прием! Связь у меня.
– Принято, Сергеич! Отгрузку приостанавливаю, передаю тебя связнику для инструктажа.
– Доброго! – не тратит времени на длинные приветствия незнакомый мягкий баритон. – Я – Алексей, буду инструктировать вас по установке «Мигона». Меня хорошо слышно, приём?!
– Принято, Алексей, слышу вас хорошо, – немедля отзывается Валерий. Тянется закрыть форточку, приглушить шум винтов вертолета.
– Тогда слушайте: дабы избежать ошибок установки, повторяйте все, что я буду говорить и исполняйте указания только после моего подтверждения.
– Принято, повторять все, что будете говорить и исполнять после вашего подтверждения, – скороговоркой сообщает Валерий в микрофон рации, затем передаёт её Иевлеву со словами. – Жор, ты на связи.
– Понял, на связи! – оживляется Иевлев.
Спустя какое-то время из закреплённого на приборной панели чуда современной техники доносится новый голос:
– Борт один, борт один, Сокол на связи, как слышно, приём!
А слышно без помех, так, будто невидимый собеседник сидит напротив.
– Сокол, приём! Борт один на связи. Слышим вас отлично!
– Принято, борт один! Доброе утро, Сергеич! – Валерий с радостью узнает голос Павлова, отвечает.
– Здравствуйте, Виктор Анатольич. Рад слышать, приём!
– А мы то, как рады! Ну что, как вы там? Ночью не перемерзли?
– Нет, костюмы отличные, греют как печка. Ночь прошла штатно, экипаж в норме. Отдыхаем по сменам, – быстро выпаливая слова, Валерий наблюдает за мухой, ползающей по лобовому стеклу с внешней стороны кабины. Но они на высоте трёх километров и мух здесь не может быть по определению. Оборачивается к штурману, кивает на окно. «Видишь?» Штурман всматривается в лобовое стекло, непонимающе пожимает плечами.
– Борт один, как слышите? – заполняет образовавшуюся паузу встревоженный голос Павлова.
– Слышим вас хорошо! – отвечает Валерий. Муха сучит лапками, умывается. Валерий продолжает говорить, разглядывая тонкие прожилки на крыльях. –Да, ещё, я принял решение переучить штурмана Иевлева на бортмеханика.