Музыканты снова заиграли.
– Пойдем покурим, – сказала Оля.
Оля и Влад пошли к выходу.
У входа Влад достал «Союз-Аполлон», прикурил зажигалкой себе и Оле.
С неба сыпался мокрый снег.
Мимо Оли и Влада прошел Говоров с охранником. Зазвонил его мобильник, он остановился, нажал на кнопку.
– Да, буду через полчаса. Что, бля, за срочность такая? Вы что, охуели? Сказал – ждите, значит, ждите.
Говоров и охранник подошли к черному «мерседесу». Раздались несколько хлопков. Говоров упал. Охранник выхватил пистолет, начал стрелять. Проходивший мимо мужчина в кепке упал на тротуар. Его дипломат и кепка отлетели в сторону.
С места резко рванула синяя «шестерка». Охранник выстрелил ей вслед, наклонился к Говорову.
Из дверей выглянули несколько человек.
– Уважаемые гости, прошу вернуться в зал, – говорил им лысоватый. – Уважаемые гости…
Говоров лежал на тротуаре. Под его головой растекалась лужа крови. Сверху падал снег.
Лысоватый подтолкнул Олю и Влада вместе со всеми. Они выбросили бычки, вернулись в зал.
Лысоватый подбежал к музыкантам:
– Продолжайте играть, как будто ничего не произошло. Гости должны чувствовать себя максимально комфортно.
Часть вторая
Август – октябрь 1995. Санкт-Петербург – Москва
Перед сценой прыгали, сталкиваясь и снова разлетаясь, человек пять панков.
У стены стояла искусственная блондинка в босоножках на высоком каблуке, в короткой юбке. Странно было видеть, как она пританцовывает.
У другой стены пьяный парень танцевал, время от времени пытаясь вытащить свою девушку, но она только сильнее вжималась в стену.
Вокала практически не было слышно, все перекрывали гитара Влада с «овердрайвом» и Сашина виолончель, пропущенная через новую «примочку».
За дальним столиком сидели с бутылками пива два эфэсбэшника лет по тридцать пять – оба в дешевых джинсах и «левых» майках Nike. С непроницаемым видом они смотрели на сцену, иногда прикладываясь к бутылкам.
Про то, что они эфэсбэшники, нам рассказал Иван. Я видела их на концерте не в первый раз, они смотрелись здесь странно, но почти всегда в клубе появлялся какой-то странный народ.
Ребята доиграли последнюю вещь. Влад рванул пальцами струны гитары. Брызнула кровь.
Пьяный парень отбежал от своей девушки, подскочил к сцене.
Он заорал Владу:
– Круто, круто! Если б я был пидарасом, я бы тебя выебал! Только я – не пидрорас! Я вам честно говорю – я не пидорас! Она может подтвердить!
Он повернулся туда, где стояла его девушка. Она быстрым шагом шла к выходу. Парень побежал за ней.
Ребята собрали инструменты, и мы пошли в гримерку: я, Влад, Андрей, Рома, Саша и две девушки, которых привел Андрей, Лена и Ира.
На полу уже стоял «гонорарный» ящик пива. Все схватили по бутылке, открыли. Влад держал бутылку левой рукой. Пальцы правой еще кровоточили.
Я спросила:
– Может, перевязать чем-нибудь?
– Не надо.
– Мы Анпилова[3] очень уважаем, – сказала Лена в черных джинсах и черной майке, без лифчика, с темной, почти черной помадой. – Это – настоящий мужик, не то что Ельцин-пидорас.
– Может, тебе и Зюганов нравится? – спросил Рома.
– А что такого? Мужик, как мужик, только, старый, конечно. Но говорит он все правильно. Все эти дерьмократы уже заебали.
Ира в коротком красном платье и кожаной куртке – наклонилась мне к уху и зашептала, кивая на Сашу:
– А он ведь не «голубой», да? Выглядит, как «голубой», но он же не «голубой»?
Пиво закончилось. Лена ругалась с Ромой.
– А чем тебя, бля, нравится Ельцин со своей сраной кодлой? – кричала она полупьяным голосом. – Чем они лучше, чем какой-нибудь, на хуй, Брежнев?
Я вышла из гримерки, прошла через клуб. Несколько человек сидели за столиками с пивом, еще несколько спали на лавках.
В женском туалете, в кабинке с выломанной дверью, страстно целовались Ира и Саша.
Мы с Шумером сидели на лавке в сквере. Пили пиво. Трава была засыпана первыми опавшими листьями.
Шумер допил пиво, оторвал этикетку. Скомкал, покрутил в пальцах, бросил в бутылку.
Ждавший в засаде пенсионер засеменил к нашей скамейке.
– Можно вашу бутылочку?
Шумер протянул ему бутылку.
– Благодарствую. А вы еще не допили, да? – Он глянул на меня. – Вы не будете возражать, если я подожду?
Я пожал плечами. Пенсионер отошел.
– Короче, я поехал, – сказал Шумер. – Надо вмазаться.
– Давай, я с тобой.
– Ты, наверно, не понял. Вмазаться «винтом».
– Я понял.