Но главное-то даже не это, главное то, что в стенах этого самого Института иностранных языков прошла сначала очень душевная презентация энциклопедии, а на следующий день я выступил перед студентами и преподавателями с лекцией о Достоевском. Большинство слушателей вполне понимало по-русски, но мою речь синхронно переводила Неда, что придавало действу торжественности. Немудрено, что я чувствовал-ощущал себя как какой-нибудь Евтушенко, или, прости Господи, Аксёнов – щёки, наверное, сами собой слегка надувались…
Черногория стала своеобразной премией-наградой. И, завершая рассказ об энциклопедии «Достоевский», похвалюсь ещё одной наградой, которая дороже мне всех медалей и денежных премий. Это дарственный автограф автора на форзаце книги «Колеблясь над бездной»:
Дорогому Николаю Николаевичу Наседкину, писателю-энциклопедисту, глубоко проницающему нашего общего героя, с лучшими пожеланиями, сердечно. Игорь Волгин. 22.02.07.
Ну и чтобы уж совсем поставить точку в этой главке упомяну ещё, что за энциклопедию Достоевского я получил очень славную награду – медаль и диплом премии «Хрустальная роза Виктора Розова». Награждение проходило в стенах театра МХАТ на Тверском (Доронинского), и во время церемонии случился трогательный эпизод, ставший приятным, выражаясь по-нынешнему, бонусом к награде: когда я, получив её, пунцовый от радости и волнения, закончил свой ответно-благодарственный спич, с первого ряда вскочил и выскочил на сцену один из членов премиальной комиссии Михаил Ножкин – безмерно уважаемый мною (и не только!) поэт и артист. Он кинулся обнимать меня и пылко поздравлять:
– Молодчина, Николай! Такую энциклопедищу прекрасную создал! Поздравляю!..
Сразу понятно – это человек Достоевского!
Чуть позже, за банкетным столом, захмелевший совсем не от вина (хотя бокал и выпил – ну как не позволить себе по такому случаю!), я вдруг вспомнил-подумал: а ведь где-то в глубинах этого здания есть кабинет Татьяны Васильевны Дорониной, хозяйки-царицы МХАТа, и там на столе лежит моя пьеса «Город Баранов»…
Но это уже совсем новый поворот в нашем лабиринте.
Титульный лист энциклопедии «Достоевский»
на сербском языке с автографом автора.
3. Драма драматурга
Ну вот почему одно произведение рождается в виде повести или романа, другое – в виде пьесы? Тот же Достоевский в одном из писем сформулировал это так:
Есть какая-то тайна искусства, по которой эпическая форма никогда не найдёт себе соответствия в драматической. Я даже верю, что для разных форм искусства существуют и соответственные им ряды поэтических мыслей, так что одна мысль не может никогда быть выражена в другой, не соответствующей ей форме…
Сам Фёдор Михайлович, что называется, на заре туманной юности сочинил две драматические пиесы, от которых сохранились лишь названия – «Мария Стюарт» и «Борис Годунов» – да свидетельства очевидцев, слышавших отрывки этих текстов в исполнении автора. Не слабо? Юный Достоевский, взяв сюжеты и даже названия известных пьес Шиллера и Пушкина, пытался создать свои оригинальные драматические произведения. Слава Богу, оставил-бросил сии опыты неоконченными. Позже, сразу после каторги и солдатчины, Достоевский сочинил две совершенно водевильные по содержанию и композиции повести, «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково и его обитатели», которые вскоре уже были поставлены на сцене и с тех пор второй век уже с неё не сходят. И вообще практически все основные произведения Достоевского были инсценированы и экранизированы, потому что сами так и просятся на сцену или экран, ибо созданы по всем законам драматургии. Но сам Фёдор Михайлович категорически открещивался от стези и славы драматурга, сам свои романы для театра не переделывал.
Ну мы, понятное дело, не Достоевские! Отчего бы не попробовать? Я и попробовал.
Для начала покусился на лавры киносценариста. Это как раз в ту пору чудесную, когда учился на ВЛК в Москве, готовились к выходу первые книги (прозы и критики), намечались публикации в журналах, энергии и замыслов было хоть отбавляй. Вот в эти-то бурливые дни всё тот же неугомонный Пётр Алёшкин, сам написавший сценарий по своей повести, который уже одобрили на «Мосфильме» и собирались снимать по нему фильм, и подбил меня: дерзай, пробуй, у тебя тоже получится! Как раз закончил я рассказ «Осада». Получился он довольно внушительным по размеру (авторский лист) и, в общем-то, несмотря на так называемый открытый конец, воспринимался полностью завершённым – понятно было, что ничего хорошего с героями рассказа, квартиру которых средь бела дня осадили и взяли штурмом пьяные подонки, далее не будет, одна только жуть.