— Тебе что…
— Не так-то просто…
Бенас сердито отворачивается от витрины и с силой переламывает корку.
— Знаешь, старик, все! — вдруг говорит он. Голос у него какой-то необычный, вроде с надрывом.
— Что все?
— Кончено!
— Не понял.
Вытерев мокрые руки о штаны, Бенас приглаживает гривку, прикрывающую прыщавый лоб.
— Когда вчера мы встретились с Броне и ты ушел, а я с ней пошел… — Бенас хотел рассказать все по порядку, но, замахнувшись на слишком длинную фразу, запутался и теперь с досадой машет рукой: — Короче, прошвырнулись маленько. Я ее под ручку и к речке… Темнота, тишина, вот я и попробовал ее… Большое дело, все они одинаковые. А она… Представляешь, старик, — хрясть меня в рыло, я и облизнуться не успел! И ходу.
— Заливаешь…
Не верится, чтоб Бенаса, парня с железной хваткой, могла ударить такая щуплая девчоночка…
— Конечно, я бы ее догнал! Да знаешь, все так вдруг… И я… Ну не знаю… черт знает!..
— Да уж, обхохочешься…
Я представил себе, как Бенас дергает пунцовой щекой и облизывается, будто кот.
— Обхохочешься, да? — Бенас зло смотрит на меня. — Нет, она так дешево не отделается!
— Опять к ней полезешь?
— Там видно будет. Ни одна девка еще меня… А она, эта Броне… для меня не так просто… Не могу я на нее начхать… Может, в кафешку зайдем? Пива пропустим, — Бенас останавливается, берет меня за локоть.
— Домой надо.
— Кто ждет?
— Никто.
— Не хочешь — как хочешь. Я-то зайду. Дай пять.
Он подмигивает мне и встряхивает головой, словно говоря: «А все-таки будет по-моему».
— Если ты ей не нравишься, Бенас, и она тебя отставила, то стоит ли…
Присвистнув и прищелкнув пальцами, Бенас говорит:
— Ариведерчи, старик!
Легко взбегает по ступенькам, швыряет сигарету и исчезает в открытой двери кафе.
У дома я опять вспоминаю про «Арберон».
ВТОРНИК
Не знаю, как другие, но я иногда пускаюсь в воспоминания и долгие раздумья. Сам понимаю, в моем возрасте это ненормально, но надеюсь, еще не пришел час, когда пора обращаться к психиатру. Вот и сейчас мог бы сидеть на футболе («Жальгирис» играет с «Торпедо», наши опять продуют, подумать противно) или хоть убивать время с ребятами, а сижу будто пенсионер, погрузившись в былое.
Передо мной раскрыта «История». Заданы четыре странички. США… экономический кризис, политика правительства Рузвельта и прочая тягомотина… Как-то Наглис спросил у исторички: «А есть такая… история древней Литвы?» — «В седьмом классе проходили». — «Да вроде не помню». — «У нас было несколько уроков по истории Литвы», — «И все?» Училка аж побагровела и набросилась на него: «В чем дело? Как это надо понимать? Мы учимся по программе, утвержденной Министерством просвещения, и я попросила бы без провокационных вопросов!..»
Интересно, в каком году основан Вильнюс?
И задачку по тригонометрии не решил…
По физике тоже…
Сижу дурак дураком и пялюсь на окна общежития. Лень стало учиться? Не знаю, как это назвать, просто чувствую, что с каждым годом все трудней взять в руки учебник. «Что вы себе думаете?» — так и слышу я голос Жирафы, то есть нашей классной руководительницы. Конечно, с литературой-то у нас все в порядке — объясняет Жирафа так, что гляди, как бы муха тебе в рот не залетела. Зато на истории или физике видим сладкие сны. «Двойки, тройки… Не дотянете до аттестата, и прощай вуз», — говорит Жирафа.
«Тоже мне напугала», — шепчет кто-то.
Кто-то зевает.
А ведь было время, когда я чесал на одних пятерках. Не один я — много таких. Ангелочками были, образцовыми пионерами. Значок — три язычка пламени, галстук, стихи и клятвы. Я — председатель совета отряда. Прочувственно ругаю тех, кто не слушается учителей, хватает двойки. Каждый раз склоняю Бенаса. Ах, этот ужасный Бенас! Второгодник. Тяжелое наследие. Навязали нам на шею! Классная руководительница говорит: у вас дружный коллектив, вы должны на него повлиять. Есть, повлияем! Наваливаемся на него сообща: «Как ты можешь!.. Как ты не понимаешь!.. Как тебе не стыдно!..» Бенас слушает и молчит. И знай хлопает своими телячьими глазами. Я замолкаю — вроде все. «Пускай дает обещание», — шепчет мне Жирафа. «Пообещай с этого дня учиться только на «хорошо» и «отлично». «Хотя бы без двоек», — поправляет меня Жирафа. «Обещаю». — «Обещай слушаться учителей». — «Обещаю». Бенас обещает с легкостью, ему даже нравится обещать.
А наутро Бенас не пришел в школу. Когда он явился, Жирафа на уроке спросила у него:
— Почему вчера тебя не было?