— Иностранцы. У нас один преподаватель в институте тоже... В Польшу съездил. Так потом бакенбарды отрастил. Смотри, машины какие. На всю страницу. Красота.
— Краски не пожалели.
— А виллы? Домики, да!?
— Да на картинке что угодно можно. Всё будет красивое. А эти, — показал Литр Иваныч на следующую страницу, — с плакатом стоят. Бунтовщики, наверно. Не больно-то разодеты. Что хоть написано?
— Не по-нашенски. А не-е-ет... Вон в уголочке – по-русски что-то. Но не разобрать. Что-то…. Сейчас-сейчас… Плохо видно. Похоже, первое слово «верните». А что «верните»?
— Эмигранты. Свалили туда, диссиденты, а теперь обратно просятся. Не понравилось в «раю». Этот на Толю Израилевича нашего похож, — показал Литр Иваныч. — Только испитый какой-то.
— Возьмем? – засмеялся Сергей.
— Да на хер надо. Он тут опять бездельничать будет на шее трудового народа, — поддержал шутку Литр Иваныч. – Пусть раковину пробкой закрывает и полощется.
Сергей радостно засмеялся.
— Выкинь ты ее, эту газету. Пусть не думают, что мы купились. И в голову всю эту мутотень не бери.
— А трубочка разговорная? — возразил Сергей.
— Ты разговаривал? Нет. Вот и молчи.
— Я бы, честно говоря, — Сергей вздохнул,— поел.
— Так может, — с надеждой в голосе сказал Литр Иваныч,— до ресторана дойдём?
— С тобой дойдешь! Вчера, в привокзальном, кто коньяк фужерами хлестал? пирожными закусывал? Зачем это ассорти рыбное вонючее? В него только блевать. А песни? какого ты песни заказывал? Только пятерки летели. «Тот, кто рожден был у моря», — передразнил Сергей. — Всё! Даже на чай мелочи не осталось.
— Должно было остаться. Выгребли, суки, специально. Чтоб мы задергались. Вообще, на телевидении должны покормить, — уверенно сказал Литр Иваныч. — На съемках положено, — добавил он нагло.
— Женщина ездила с коляской. Я видел. В передничке белом. Там коробочки разные, бутылочки. По-моему импортное. Мне не предложила. Наверно, это только для артистов.
— А мы не артисты? Да!? Нам есть-пить не надо? – разозлился Литр Иваныч. – Я сейчас пойду в соседнее купе и… Пусть хоть там и Александр Иванов с Хазановым. Нечего над людьми издеваться, в самом-то деле. То, что мы пьяные были, это с них, знаете ли, ответственности не снимает. Вот.
— Они этого и ждут – успокоил его Сергей. – Им только этого и надо. Захохочут и скажут: «Поздравляем вас, товарищи, розыгрыш удался!» И наши кислые рожи, — Сергей скорчил гримасу, — во весь экран.
— И на заводе нам с тобой – позор, – уничижительно сказал Литр Иваныч. – Что, скажут, мужики? кишка тонка? Нет, не дождутся. Ты прав. Это специально всё делается. И газету тебе специально подложили. Положи, где лежала, эту провокацию. И всё! Мы не видели. Железнодорожники, блин. В клетчатых пиджаках. Пойдем. Но пасран. Они сами на чем-нибудь проколются.
***
— А газетки у вас какой нет? — спросил Сергей в купе, забравшись на верхнюю полку.
— Что вы, — ответила Катерина, — я газеты не покупаю. Дорого.
Литр Иваныч понимающе кивнул, потом сделал знак глазами Сергею.
— Наверно тиражи маленькие, — ехидно сказал он. – Дорого печатать железнодорожную газету.
— А что не дорого? – ответила бабуся. – Я не знаю, что сейчас не дорого. Все дорого. В Америку только дешевле позвонить, чем в Кострому.
Сергей расхохотался.
— У вас что, не так? – спросила бабуся.
— Нет, не так, — весело ответил Литр Иваныч. – У нас дороже. А пенсия у вас велика?
—Да какое. Четыре тыщи.
—Хватает? Тыщ-то? — заботливо спросил Литр Иваныч.
Сергей, лежа, икал на полке, давясь хохотом.
—Попробуй. Проживи. Если бы не старик, хоть в борозду ложись и помирай. Ты давно в магазине был? «Хватает». За квартиру полпенсии отдай, не греши. Вода – хоть умываться не ходи. Ладно, убираться в магазине пристроили. Хоть немного, да всё денежка.
— А моя сказала: на пенсию выйду – и никуда, — сказал Литр Иваныч. — Буду на даче, к внукам буду ездить, к сестре. Отдыхать, говорит, буду. Хватит.
— Ну, если мужчина прилично зарабатывает… Чего же, — сказала бабуля, — Если возможность есть... Я бы с радостью великою.
— На четыре тысячи отдыхать,— начал Литр Иваныч, качая головой, как китайский болванчик, — это…
Сергей задыхался от смеха.
— А что? — прервала его Катерина, — Деньги что ли?
— Они просто курс не понимают, — сказал вошедший в купе Валерий. — Крона к рублю, так где-то, один к трем колеблется. Это не доллар.