Annotation
Литературный журнал-сборник номер 3 в рамках проекта Бродячий Заяц - современная сетевая поэзия и минипроза. В номере авторы: Чен Ким, Наталья Черкас, Собака Павлова, Ирина Гарнис.
№3 «Классическая олбанская литература»
От редакции
Шпулька Зингер
Чен Ким – проза
Чен Ким – стихи
Наталья Черкас
Собака Павлова
Ирина Гарнис
Страница сетевых ссылок
Письмо счастья
Благодарности
О проекте
Copyright information
№3 «Классическая олбанская литература»
лит_проект «Бродячий заяц»
От редакции
•
возрастное ограничение 18+
(В текстах есть ненормативная лексика в скрытой форме.)
•
Читатель, стой, руки вверх!
Ты ступил на литературную территорию. На территорию сетевого журнала «Бродячий заяц». И теперь тебе придётся читать стихи. Читать прозаические миниатюры и короткие пьесы. И даже – читать произведения на олбанском. Вот так-то!
Но не бойся: заяц всё-таки не волк. Авось, и ты выйдешь живым из этой переделки...
Читателю о журнале
• Составитель, редактор, верстальщик и автор обложки – Ольга Зверлина.
• Рисунки номера – графика Даши Любимовой.
• Не стоит удивляться экзотическим именам в содержании журнала: по желанию некоторых авторов, их произведения публикуются в сборнике под интернет-никами – псевдонимами, принятыми в сети.
• Все тексты опубликованы с любезного согласия авторов.
• Ссылки на все авторские web-страницы в конце выпуска.
• Сайт литжурнала «Бродячий заяц»
www.zbrod.spb.ru
•
Шпулька Зингер
«Вступление: Олбанский язык и литература»
Олбанская литература родилась в интернете, сразу же вслед за олбанским языком. А классической она стала уже потом.
Первые поселенцы интернета сперва огляделись на новом месте, а потом подумали: «Вот мы попали! Мы же попали в новую среду, информационную. А значит, здесь старые правила не работают. Как же нам общаться?» И они быстренько изобрели для общения новый язык - олбанский.
Его правила просты: как слышишь, так и пишешь. И ошибки в словах не только приветствуются, но даже обязательны.
Во-первых, это весело: точно все учителя разбежались и радостные школьники наконец-то почувствовали желанную свободу.
Во-вторых, это удобно: информация в сети передаётся через письменное слово, скорости же у жизни бешеные. А тут не нужно в будничной переписке с друзьями всякий раз рыться в словарях и думать над каждой точкой.
В-третьих, это сильно снижает ложный пафос некоторых заштампованных слов и выражений, являя полную противоположность навязшему в зубах и ушах и доведённому до абсурда канцелярскому языку.
И главное - олбанский даёт удивительную творческую свободу! Точно язык, всё время движущийся строго по рельсам правил, вдруг соскочил с подножки своего паровоза - и начал прыгать, резвиться, собирать цветы и ловить бабочек. Абсолютно несерьёзно, но легко и радостно.
Разумеется, олбанский язык не годится для деловой переписки, он вряд ли подойдёт чиновникам, политикам, дипломатам и учёным.
И строгие литераторы смотрят на олбанскую литературу с пренебрежением.
А она смотрит на них, широко и весело улыбаясь.
Каждому своё!
•
Чен Ким – проза
«Лефтолстой»
Аднажды в россии жыл графлеф толстой.
вюности он был висьолым гулякой и проиграл ф карты йаснуйу поляну. но не усомнился а напротиф зопесался в военкомате в армею и пошол служыть в горячие точки. сночала на кофкас штоп воевать там с незаконными чеченами, а потом ф крым штоп воевать с украинскеми окупандами.
В армеи иво за тошто он носил большуйу бороду называли – Дед. И поэтому он вынужден был занятцо дедофщиной неуставных отношений в армеи.
Када он воспитывал очереднова ново брантца тот иногда говорил иму: «щас я тоже дам вам граф в морду!» А лефтолстой отвечал иму про непротивление злу носилием и продолжал бить иво пряжкой по ноге и голове.
В горячех точках он стяжал славу и некотрые медали.
Но это не принесло иму щастья. Веть сразу после дембеля он здури женился на первой попафшейся софье андревне а она окозалась очень плодо вита. Што привело к обнищанью графа в результате чево он вынужден был не есть мясо а только копусту и другие нефкустные овощи.
И тут иво посетила генеальнойа идея. Он решыл што будед похать.
Увидеф токую долю генеальнова песателя, Ленин скозал иму: «Ты веть глыбища и мотерый человечеще, какова х*я ты ходиш по полю с плугом за спеной? Иди и пишы «преступленье и нокозанье» и прословляй россию!»
И лефтолстой пошол. И нопесал все книшки кокие тока есть в беблеотеке.
А потом поддафшысь менутному порыву лишыл своих наследникоф наслетства и отверк афторскее права.
После чево от нево отвернулись обыватели и возникло движенье в ево зощиту под названьем «толстофтсы». Эти люди (вас новном женщены) носили бороды и босые ноги.
Провославнойа церкофь не принела новова мессию и объевила иму выговор.
И только ленен не оставил иво своими заботами а приглосил иво в мовзолей где он щас и лежыд ф стекляной банке под надзором заботлевых врачей изувероф.
•
Чен Ким – стихи
«Возвращенье»
Возврощатца из космоса страшно
На безлюдный пустой космодром
И трибуна стоит не покрашена
Лиш дежурным сигнальным костром
Освещенный старик в телогрейке
Потехоньку нафстречу идет
Изза сефшей почти ботарейки
Мало света фонарек дает
Экипаж достает сигареты
Штобы дать старику закурить
Из обрыфка какой-то газеты
Понимают што нех*й спешыть
Их неждут. Их пачтишто забыли
Только ветхий безумный старик
Отряхнет от космической пыли
Командиру иво воротник
Будут возле буржуйки теснитца
Што не греет - топи не топи
И превычно заплачет волчица
в непроглядной казахской степи...
•
«Я догадался. Волшепство одново старова пьяницы»
С платформы спрыгнул на пути
Собак стащил за шкирку следом
Минут пятнатцать нам идти...
Здороваемся с пьяным дедом
Который видимо давно
Дал клятву станционной будке -
Сидеть при ней и пить вино
Всю жысь. И только в промежутке
С полуночи до трех утра
в последний понедельник мая
ему: «Пора, мой друг, пора...»
вдрук голос слышытца... Хромая
он медлено бежит туда
где ждет ево стальная бочка
в которой чистая вода
вином становитца. И точка.
•
«Сижу у окошка зырю как гуляют вечерние люди»