Стояло душное, знойное лето. Завершалась стрижка овец. Стриженые овцы, будто раздетые догола, стыдливо прятались друг за друга, жались в углах, в дальних закоулках. Женщины расстелили на солнце остриженную шерсть с приторным запахом, жирную, грязную, с клещами, и словно приглашают солнце ярче светить, жарче прогревать шерсть: «Светлое солнышко, присядь на нашу белую шерсть… Потом она превратится в широкие войлоки, на них будут сидеть почтенные старики».
Люди поговаривают о сенокосе, о граблях, о вилах.
- Хотел сегодня сделать новую ручку к косе, да загляделся, как Радна у своей коновязи молодых табунных коней приручает.
- Бадма, дай мне на лето ту горбатенькую косу, которую в прошлом году давал. Выручи!
- Выручи тебя, а ты сделаешь из нее пилу Шойроба…
В один из жарких дней Очир сходил с улусными мальчишками в лес за ягодами. Вернулся голодный, уставший, потный, с полным туеском земляники.
- Во, не меньше бараньей почки каждая ягода, - хвастался он перед Жаргалмой.
В туеске ягоды, еловая хвоя, листочки брусники, трава… Руки, губы, щеки Очира в красном земляничном соке. На другой день Жаргалма не утерпела, пошла с детворой за земляникой.
В тот же день приехал в улус Гэрэлтэ. На нем была новая синяя рубаха, подпоясанная ремнем, пиджак. Он остановился у крайней юрты, в которой жила самая болтливая в улусе старуха, попробовал выспросить ее о Жаргалме, но это было не просто. Она никогда ничего не скажет, пока сама не проведает обо всем у приезжего. Злись не злись, а отвечай на ее вопросы… Гэрэлтэ сразу понял это и торопливо выпалил:
- Живу я в улусе Татуур, за русской деревней Михайловкой. Зовут Гэрэлтэ, сын охотника Халзана. Двадцать три года, комсомолец, не женат, не судился. Езжу верхом на собственном коне, отец выменял его на корову с теленком. А седло чужое, русского мужика Тимофея Потапова. Ну, что еще, бабушка? Пяти лет остался без матери. Вот и все. А теперь скажите, как живет семья Абиды, я их знакомый.
- А вы что родственником Абиде приходитесь? - живо спросила старуха. - Или Мэдэгме родственником будете? Не племянник ли Лхасарана Рандалова? Может, вы дальний родственник Хара Басагана?
- Нет. Не знаю ни Хара Басаган[13], ни Шара Хубуна[14].
- Я думала, вы с Ара Байсы… Может, вы Жаахан-ламе кем-нибудь приходитесь?
- Не знаю я такого ламы! - рассердился Гэрэлтэ. - Как живет Абида с семьей?
- Абида с семьей хорошо живет. Его дочка Жаргалма недавно ушла с ребятишками на гору Мангирта Майла собирать землянику, - сказала, наконец, старуха и приготовилась о чем-то снова спросить Гэрэлтэ, но он поспешно сказал, чтобы заходила, когда будет в его краях, и вскочил на коня.
Проскакав немного по дороге, он повернул коня к горе, на которой Жаргалма собирала землянику. «Как нескладно получилось, - с досадой подумал Гэрэлтэ. - Сколько времени прошло, я не съездил к Жаргалме. Не осмелился… С врагами готов биться, пока в жилах течет кровь, а приехать к Жаргалме не решился».
Вот и покатая седловина между двумя вершинами. Слышно, где-то неподалеку задорно хохочут ребятишки. Гэрэлтэ уже на самом хребте, под раскидистыми березами, насквозь пронизанными солнечными стрелами. Будто березы сплошь укутаны широкой зеленой далем-бой, солнечные стрелы пробили в ней золотистые, светлые дырочки, в них трепещут живые солнечные лучи. Привязал коня, разложил дымокур и пошел в тенистый березовый лесочек. Навстречу ему попалась маленькая девчурка. Она тащила такой большущий березовый туес, что сама смогла бы забраться в него. Увидела незнакомого, испугалась, не знала, что делать. Стоит, прижимает к животу берестяной туес.
- Ты не знаешь, девочка, где Жаргалма Абидыба-бая? - спросил Гэрэлтэ.
Девочка поставила на землю туес, прихлопнула на щеке комара, малюсенькой ручонкой показала куда-то вниз.
- Очира сестра, тетя Жаргалма? Вон там, ягоды собирает.
- А как тебя зовут?
- Адису.
- Сколько лет живешь на свете?
- Семь.
- А папа твой что делает?
- Папа - кузнец. Он коням подковы делает. Еще плуги делает. И топоры… И много, много гвоздей.
- А, понимаю… Хороший у тебя отец, - похвалил Гэрэлтэ.
Девчоночка немного осмелела: «Этот дядя ничего плохого не сделает. Спросил имя, сколько лет, сказал, что отец хороший…» Увидела под листком две ягодки, положила в своей туес, будто бросила камешек в бездонный колодец.