Нина сидела с кривой улыбкой, застывшей на ее лице, и недоуменно разглядывала монету на ладони.
— Что она тебе сказала? — спросил я.
— Чтобы я хранила ее, она принесет мне счастье.
Нина внимательно смотрела на меня, пытаясь перехватить мой взгляд.
Я, однако, больше не осмеливался поднять глаз. Я молчал. Образ Лии продолжал стоять передо мной. Я чувствовал свою вину перед Ниной, но это казалось пустяком по сравнению с моими чувствами, вспыхнувшими с новой силой.
Мне показалось, что Нина что-то сказала.
— Что? — переспросил я.
— Вы давно знакомы?
У меня мелькнуло желание прикинуться невинным, все отрицать, сказать, что все слова цыганки — простое совпадение. Однако понял, что, подыскивая выход, из затруднения, я упустил момент, и мое молчание уже расценено, как утвердительный ответ.
— Она тебя любит…
— Кто?
— Цыганка.
— Она такая цыганка, как я — папа римский. Она — воплощение зла.
— От которого ты не бережешься…
Я удивленно посмотрел на Нину. Ее голос стал совсем другим. Вполне возможно, что она плакала, хотя глаза ее были сухими и чистыми, как полуденное небо. Только лицо — бледнее обычного, а на губах застыла жалкая улыбка, как у нищенки, стыдящейся своего положения.
Что я мог ей ответить? Сказать, что она не права? С самого начала надо было занять твердую позицию, а теперь уже поздно. Я опустил глаза. Наступило тягостное молчание, которое опять нарушила Нина.
— А откуда она знает об Андрее?
— Каком Андрее?! — удивленно спросил я.
— Андрее… Степановиче — улыбнулась Нина.
— A-а!.. Понятия не имею…
— Она сказала, что… он станет моим мужем. Странно.
— На свете полно Андреев.
— Да, но не все просили моей руки и сердца!
— Он?!
— Да, Андрей.
— Мои поздравления!
Я почувствовал, что становлюсь циничным. Решив исправиться, я спросил на сей раз теплее.
— Когда это произошло, если не секрет?
— Еще прошлым летом.
— Ого! Андрей — парень не промах.
Я улыбнулся и с удивлением попытался вспомнить подробности наших с ним встреч и разговоров, однако поймал себя на том, что в моей памяти оживают совсем иные встречи и иные разговоры, с другим человеком…
Нина поднялась, ее голос вернул меня к действительности.
— Пора идти.
Я подпрыгнул от неожиданности и поспешил за ней следом. «Она не берет меня под руку» — механически отметил я. На остановке троллейбуса Нина спросила:
— Ты послал письмо?
— Нет, сегодня вечером допишу.
— Тогда не надо меня провожать. Лучше иди и допиши сейчас. Успеешь.
— Я и так успею. Мне осталось всего два-три слова. Не беспокойся. Мой долг — проводить тебя.
— Оставь, больше не надо быть таким галантным, — улыбнулась Нина и решительным жестом остановила меня, заметив, что я собираюсь войти вместе с ней в троллейбус. — Чтобы написать эти два-три слова, тебе придется хорошенько подумать. Право, не знаю, хватит ли тебе целой ночи. До свидания! Найдешь меня в общежитии или на работе.
Двери троллейбуса с шумом захлопнулись, и я остался один. Я понял ее намек. Выходит, если я напишу, что приеду с Ниной, она не будет возражать, надо только отыскать ее. Неужели Нина так сильно меня любит? Почему тогда я не испытываю к ней подобного чувства? Какими счастливыми мы бы тогда были!
В общежитии я просидел над письмом чуть не до утра. Как я мог написать матери, что приеду с Ниной, если так неожиданно появилась Лия? Я отложил письмо до следующего дня и, чтобы немного успокоиться, решил что-нибудь почитать.
Открыв наугад книгу античной лирики, я с наслаждением углубился в стихи, написанные многие сотни лет назад неким Палладом:
От этих строк веяло мудрым спокойствием, вселившим в меня уверенность и упорядочивавшим мои мысли, которые разбегались во все стороны, мысли о том, что я должен предпринять в ситуации, когда все мои планы рассыпались как карточный домик. Перелистывая страницы, я неожиданно обнаружил вырванный из блокнота листок, на котором были написаны без всякого порядка буквы. Я уже собирался его разорвать, но в последний момент мое внимание привлекло слово «похянэ». Оно вонзилось в меня раскаленным железом. «Похянэ»… Только Лия могла его написать! Но что означают другие слова? Простой набор букв, собранных без порядка, по две, по три, по пять… Я попробовал их выговорить, но ничего не получилось. Это не слова. Но что же?! «Похянэ, йсн рназпядс пыжиз — йнкдсрю, мн снс йсн кэазс — сопозс! Кзю».