ВВЛ старался непременно быть в курсе всех последних веяний мирового футбола. Перед матчем с мюнхенской «Баварией» он лично подошел на предматчевой установке к Стефану Решко:
— Значит так, Стефан… Мюллер — главная забивная сила у немцев… Значит, в трех матчах против сборной СССР он забил целых семь мячей, Стефан. Он забил в семьдесят втором году в Мюнхене — четыре штуки, в финале чемпионата Европы в Брюсселе — две, в товарищеском матче в Москве — одну.
— Да, Валерий Васильевич, — защитник был само внимание.
— Стефан, он вообще не бегает, он из ничего забивает! Повторяй все его движения! Не давай ему шага ступить! Стань его тенью! Он на скамейку — и ты на скамейку!
Столь вдумчивая и кропотливая работа не могла не принести хорошего результата.
Правда успехи динамовцев в конце сезона не помешали бывшему наставнику «Динамо» Виктору Маслову (давно уже сдавшему ключи от киевской служебной квартиры после той некрасивой истории с увольнением) подвергнуть ожесточенной критике команду, которая, по его мнению, стала играть хуже (!).
Вряд ли Виктор Александрович был искренен — скорее, обида на неблагодарный Киев жила в нем. Косвенным подтверждением тому служит и вовсе детективная история, датируемая семьдесят пятым годом. В канун финала Кубка кубков динамовцам в чемпионате страны предстояло сыграть в Ереване с «Араратом».
Будущий чемпион выиграл — 3:2, причем, несмотря на минимальный отрыв в счете, довольно уверенно. Но что при этом творили на поле армянские футболисты! Они играли настолько грубо, что умудрились травмировать едва ли не половину основного состава соперников — Блохина, Онищенко, Мунтяна. Прибавьте сюда Веремеева, который не мог играть в финале Кубка обладателей кубков из-за дисквалификации, и вы получите просто-таки аховое положение! И тогда и сейчас звучал вопрос: зачем это понадобилось «Арарату», за какие такие прегрешения получили по ногам ведущие игроки киевлян? Быть может, это просто была борьба. Но не стоит забывать, что тогда ереванцев тренировал не кто иной, как Виктор Маслов…
На войне, как на войне?
К счастью, травмированные все же вышли на поле и разгромили венгерский «Ференцварош», не оставив тому ни малейшего шанса. Так киевское «Динамо» стало первой советской командой, выигравшей престижный европейский кубок. Уже за одно это Лобановский в стране, где уважают футбол и его героев, удостоился бы памятника еще при жизни.
Вспоминает Владимир Мунтян:
«Я не согласен с некоторыми моими бывшими одноклубниками, которые теперь, с солидной временной дистанции, представляют тот финал чем-то вроде легкой прогулки — мол, всем и так было ясно, что «Динамо» сильнее «Ференцвароша». Наверное, априори мы действительно превосходили венгров в классе, однако это предстояло еще доказать, а в кубковых матчах случается всякое».
Еще перед решающими играми за Кубок кубков Лобановскому предложили принять сборную Союза, отвратительно начавшую отборочный турнир к чемпионату Европы. Поражение от Ирландии 0:3 стало одним из самых чувствительных за всю историю команды, тем более соперник никоим образом не относился к европейским футбольным грандам (равно как и забивший нашим спортсменам три мяча форвард Гивенс — к звездам первой величины). Лобановский и здесь принялся за дело засучив рукава. Не думаем, что он долго колебался — согласиться ли на предложение поработать одновременно со сборной и «Динамо»! ВВЛ был молод, полон сил и амбиций и хотел доказать всему миру, что его взгляды на футбол вполне жизнеспособны.
Что ж, иногда советская система попадала в точку: новый тренер и со сборной принялся выигрывать все матчи подряд. Ирландия и Турция остались далеко позади, ВВЛ ощутил в себе растущую уверенность и выставил на один из товарищеских матчей (против итальянцев) … одиннадцать игроков киевского «Динамо»!
Случай был неслыханный, в чем-то даже вызывающий, но сборная снова выиграла, и недоброжелатели в очередной раз умолкли. Затаились до лучшего времени… Впоследствии тот «прокиевский демарш» (который объяснялся довольно логично — что делать, если в киевском «Динамо» и в самом деле сосредоточены лучшие футболисты страны, так уж получилось?!) Лобановский в приватных беседах признавал своим грубым политическим просчетом. «Москва так и не простила мне этого, — слегка пофыркивая привычно, говорил тренер. — Поступил бы я так снова, если бы представлял последствия? Не знаю, не знаю…»