С "Пушкина", "Карса", "Ардгана" и других судов уже прибыли шлюпки. Ильдрым проследил за погрузкой, а когда шлюпки отвалили от причала, вернулся в управление, пошел проверить, как начальник охраны выполнил его поручение. Все в порядке, на часах стояли свои люди.
Ильдрым решил заскочить домой. Наскоро перекусив, он перепоясался патронташем, сунул в голенища сапог по револьверу, третий, в кобуре, нацепил на пояс, прихватил винтовку.
— Ай Чингиз, что ты обвесился оружием, как курдский качаг[35]? — изумилась и забеспокоилась жена. — Ты что, уходишь в горы?
— Не волнуйся, дорогая, — засмеялся Ильдрым. — Куда я уйду от тебя? А вот ночевать, наверное, не приду, горячая ночь предстоит. Ты не жди и спи спокойно.
Ильдрыму вполне достаточно было и одного револьвера, но зачем оставлять оружие в тайнике, если оно может сгодиться кому-либо из товарищей в бою?
Проходя по 12-й пристани, увидел на посту вместо часового портовой охраны аскера-турка. Подошел ко второму, третьему посту — и там турки.
— Кто тебя здесь поставил?
— Забит-эфенди.
— А куда девался часовой, который до тебя стоял?
— Спросите Забит-эфенди. Вот он идет.
В мусаватской армии служило немало турецких офицеров и солдат — забитов и аскеров. Мусаватское правительство пригласило их на службу осенью восемнадцатого года, когда армия Нури-паши была вынуждена покинуть город" и англичане не возражали против этого.
Забит с двумя аскерами подошел к Ильдрыму, сурово оглядел его с головы до ног и строго спросил:
— Кто вы такой? Что вам здесь нужно?
— Я начальник порта Чингиз Ильдрым!
— Взять его! — приказал забит. Аскеры кинулись к Ильдрыму, отобрали винтовку, сняли патронташ, вытащили из кобуры револьвер, а Забит продолжал: — Знаем, какой вы начальник! Вы — большевик! Зарезать вас мало! Ведите его к градоначальнику!
Это было так неожиданно и нелепо, что Ильдрым, при всей своей железной воле, смешался: "Что же это такое? Правительство опередило нас? Неужели мы проиграли? Товарищи так надеются на поддержку флота… Что же делать? В сапогах два револьвера, но сопротивляться бесполезно, их много. Как же вывернуться?.."
Забит привел Ильдрыма к градоначальнику, ввел в большую комнату начальника охраны. Аскеры остались за дверью.
— Забит-эфенди, я требую объяснений, на каком основании вы задержали меня при исполнении служебных обязанностей?
— Сейчас придет начальник охраны, он вам все объяснит!
"Неужели восстание захлебнулось?"
— Тогда позвольте мне позвонить военному министру.
— Сядьте! Вы арестованы!
Ильдрым опустился на стул у стены, но когда Забит обернулся и выглянул в окно, выхватил из-за голенища револьвер, бросился к нему и приставил дуло к его затылку.
— Не шевелиться, или я размозжу вам череп! Руки!
Забит покорно поднял руки, они тряслись. Ильдрым вытащил из его кобуры револьвер, сунул за голенище.
— Отойдите от окна!
Забит обернулся. Куда девалось надменное и гордое выражение его лица! Оно побледнело, исказилось страхом.
— Скажете аскерам, что вышло недоразумение, меня арестовали по ошибке, — властно приказал Ильдрым. — Проводите меня в порт. Вместе с аскерами. Одно лишнее слово или движение — застрелю!
Забит покорно кивнул, пошел вперед, Ильдрым шел чуть позади, держа руку с револьвером в кармане.
— Хайды, проводим господина начальника, — на ходу бросил Забит аскерам, и те последовали за ними.
Лукьяненко начал волноваться: назначенный час прошел, а Ильдрыма нет. На него это не похоже.
И вдруг онемел, увидев Ильдрыма в обществе Забита и двух аскеров.
Ильдрым взял Забита под руку, ввел в кабинет, шепнув Лукьяненко:
— Ян, зайди, — и бросил вошедшему Лукьяненко револьвер: — Постереги этого типа! — а сам вышел в приемную, вытащил из-за голенищ сразу два револьвера, навел их на аскеров: — Бросай винтовки! Живо!
Обезоруженных турков заперли в кладовой, потом Ильдрым и Лукьяненко на баркасе "Врач" понеслись к военному порту.
На вершине Баиловской горы четко вырисовывались две гигантские дальнобойные пушки, установленные англичанами. Взгляд Ильдрыма был прикован к ним: эти пушки — большая ударная сила в руках мусавата, если не обезвредить их, они могут причинить много бед и флоту, и отрядам восставших.