Но вместо того, чтобы спорить о сексистских гипотезах, я чувствую себя свободным, указывая на очевидное: значительная часть доминирующего социального класса кровно заинтересована в сохранении превосходства мужчин. Уместным ответом на это может быть вопрос: действительно ли вам просто интересно, насколько правдива эта гипотеза, которая привлекла довольно много внимания для той, которая пока не поддается фальсификации? Или вы, скорее, внутренне опасаетесь, что она действительно окажется ложной, т. е. что женщины будут всецело равны мужчинам? Вы стремитесь сформировать обоснованное убеждение или руководствуетесь женоненавистническим желанием не допускать женщин в общество или не прилагать усилий, чтобы перестать нас исключать?
Гипотеза о негласном женоненавистничестве может заставить некоторых людей чувствовать себя неуютно, это правда: разных людей. Гипотеза о том, что женщины просто не так склонны к гениальности, как мужчины, заставляет других из нас чувствовать себя неуютно в академических кругах столько же времени, сколько мы в них работаем. Для тех из нас, кто пробился, и для многих, кто не пробился, перевернуть столы - наша прерогатива . Вы предположили, что нам не место в комнате, в то время как мы в ней находились. Мы имеем право, оставшись, выдвигать теории, которые могут показаться вам обескураживающими.
Не нулевая гипотеза, применяемая к гендеру, может принимать различные формы. Но динамика, на которой я сосредоточился во второй половине этой книги, приведет к тому, что люди, вовлеченные в нее, будут отнесены к одной из двух морально-социальных категорий - дающих и берущих, соответственно, - в отношении товаров и услуг с женским кодом, с одной стороны, и привилегий и льгот с мужским кодом, с другой. Есть некоторые свидетельства того, что этот процесс начинается с раннего возраста: мальчиков в младенчестве успокаивают больше, чем девочек, с которыми больше разговаривают (или, скорее, на которых больше разговаривают, поскольку они не умеют говорить в ответ). Не то чтобы это было обязательно плохо для девочек: это может способствовать их языковому развитию.11 Дело лишь в том, что, возможно, мы уже с самого начала распределяем социальные роли подобным образом на основе половых/гендерных заданий.
Какие существуют доказательства того, что дети, взрослея, дифференцируются на дающих и берущих? Вкратце: когда мальчики и девочки ходят в школу и поднимают руки, отвечая на вопросы, мальчиков вызывают чаще, чем девочек, по крайней мере в восемь раз, а возможно, и больше. Девочек вызывают меньше, но исправляют больше - не только пропорционально, но и абсолютно - по сравнению с их сверстниками мужского пола.12 Что вполне логично в данной модели, поскольку эпистемическая высота - это его территория. Как и эфирное время. Как и приоритет. Он занимает первое место в тех видах трофеев, которые расширяют возможности.
В возрасте пяти лет девочки и мальчики одинаково уверены в том, что люди одного с ними пола "очень, очень умные". В последующие несколько лет мальчики, похоже, сохраняют веру в свой пол, а вот девочки - нет. У шести- и семилетних девочек вера в женскую гениальность, напротив, быстро падает. К шести годам девочки "уже теряют веру в женскую гениальность". А те девочки, которые теряют эту веру, как правило, стараются избегать игр, предназначенных для "очень-очень умных" детей. ( Bian, Leslie, and Cimpian 2017 )
Это не значит, что мальчики получают все преимущества. Теперь ему приходится ждать своей очереди и от других (как правило, от других мальчиков), и он может разочароваться, поскольку ему почти не нужно терпение.13 Он может отставать в развитии и, в некоторых случаях, получать ложные диагнозы или чрезмерное количество лекарств. Иными словами, слишком большое преимущество может стать недостатком, что в конечном итоге будет несправедливо и для него: но, тем не менее, вернется к ней, когда она станет старше.
Ее окликают определенные мужчины, которые отвлекают ее от собственных мыслей, привлекают (или захватывают) ее внимание и сообщают ей, что она могла бы дать им в плане социальной ценности при знакомстве с ними (ее рейтинг).
Она сравнительно редко его окликает.
У нее отнимают секс, крадут его, с некоторой периодичностью, некоторые мужчины (возможно, лишь очень небольшое меньшинство). Он тоже может быть изнасилован, что, конечно, не менее ужасно, если это происходит. Однако это случается гораздо реже. Она берет у него секс таким образом не никогда, , а гораздо реже. Он может изнасиловать ее, никогда не сталкиваясь с этим. "Не изнасилование, не совсем так, но все же нежелательно, нежелательно до глубины души", - как мимоходом признается сам себе герой Дэвида в романе Дж. М. Коетзи "Позор" (1999). Бесчестие" (1999). Она может участвовать в нежеланном сексе, потому что это то, что она должна делать. Или же он говорит ей, что ей понравилось: это заявление, а не предположение.