Я не выросла с "Дарохранительницей", я наткнулась на нее совсем недавно. Но несколько друзей, которым ее читали на ночь, сказали, что она показалась им ужасной. (Другие до сих пор читают ее своим детям и считают, что это прекрасная история.) Поэтому, несмотря на то что я использовал ее в основном аллегорически, я задумался, не был ли я недоброжелателен. Возможно, Сильверстайн хотел, чтобы его сказка стала современной притчей для детей: не просите слишком многого. Ваше дерево может истощиться.
Но я так не думаю. Вот стихотворение Сильверстайна, которое вызвало много споров - настолько, что книга, в которой оно было опубликовано, его "Свет на чердаке" (1981), была запрещена в некоторых школах. На не связанной с этим (искренне) ноте оно может напомнить вам о ком-то - или, скорее, о том, как ее изображали в СМИ:
"Дамы превыше всего"
Памела Кошелек крикнула: "Сначала дамы".
Толкаться перед очередью за мороженым.
Памела Кошелек крикнула: "Сначала дамы".
Хватает кетчуп во время ужина.
Забираемся в утренний автобус
Она проталкивалась мимо всех нас.
И тогда возникает ссора, драка или суета.
Когда Памела Пурс крикнула: "Сначала дамы".
Памела Кошелек закричала: "Сначала дамы".
Когда мы отправились в путешествие по джунглям.
Памела Кошелек сказала, что жажда была сильнее.
И выпил нашу воду, каждый глоток.
И когда нас схватила та группа дикарей,
Кто связал нас вместе и заставил стоять
В длинной очереди перед королем земли...
Каннибал, известный как Фрай-Эм-Ап Дэн,
Кто восседал на своем троне в столь величественном нагруднике.
Он облизнул губы и взял в руки вилку,
Пока он пытался решить, кто будет первым на сковородке, из задних рядов донесся ее пронзительный голос,
Памела Кошелек крикнула: "Сначала дамы".20
Читая слова Сильверстайна, я чувствую себя по-настоящему побежденным: одна из главных динамик, лежащих в основе женоненавистничества, распространялась с помощью популярных детских стихов и любимых сказок на ночь. Она стала достойной еще до того, как дети попали в детский сад. И многие люди, похоже, не замечают гендерной динамики, хотя искренне заботятся о том, чтобы (не) привить эти предубеждения.21 И все же, если мальчик может брать все, что дает ему дерево/она, и мы считаем это прекрасным, а девочка даже не может безнаказанно есть, пить и наслаждаться приправами, то что я здесь делаю? Что может изменить все это? Даже если попытаться, я могу показаться неприятным, резким, назойливым (осмелюсь сказать, пронзительным) и вызвать сопротивление, которое, будучи эстетическим, равно как и моральным, как правило, фатально. Или, если все же удается приукрасить, это приводит к саморазрушению.
Поэтому я сдаюсь. Хотелось бы предложить более обнадеживающее послание. В заключение позвольте мне высказать свое мнение.
Как я уже отмечал в этой книге, мы часто противопоставляем признанных людей тем, кто концептуализируется как объекты, как в случае с сексуальной объективацией, или недочеловеками, или сверхъестественными существами, или нечеловеческими животными. Но вместо того чтобы делать акцент на признании чьей-то человечности (или неспособности признать ее), я исследовал возможность переноса контраста на вторую часть идиомы. Во многих случаях, рассмотренных в последней половине этой книги, мы можем провести различие между (само)признанным человеческим существом - например, белыми мужчинами, которые в остальном являются привилегированными в большинстве, если не во всех основных отношениях, - и человеком-дарителем, женщиной, которая, как считается, обязана многими, если не большинством своих отличительных человеческих способностей подходящему мальчику или мужчине, в идеале, и его детям, в зависимости от ситуации. (Варианты могут быть терпимы в той или иной степени; оптовые альтернативы или критические позиции по отношению к нуклеарной гетеропатриархальной семье - в гораздо меньшей степени). Дающий обязан предлагать любовь, секс, внимание, привязанность и восхищение, а также другие формы эмоционального, социального, репродуктивного и заботливого труда в соответствии с социальными нормами, которые регулируют и структурируют соответствующие роли и отношения.
Различие между человеком и дарителем, конечно, далеко не исчерпывающее. Но я считаю его важным. И, согласно моим доводам, оно лежит в основе и порождает многие (хотя далеко не все) формы женоненавистничества, обсуждаемые в этих главах, когда привилегированные и власть имущие навязывают свою волю, либо с помощью социальных институтов, либо напрямую. Такое женоненавистничество происходит тогда, когда она ошибается как дарительница - в том числе отказывается быть таковой вообще - или он недоволен как клиент, не в последнюю очередь потому, что персонализированная дарительница не материализуется вообще.