Любовь падишаха к слуге
Некий султан из почётного рода
влюбился в белого отрока,
и так крепко, что без своего кумира
в покое не мог он быть и минуты.
Ставил его превыше всех отроков,
перед своими глазами постоянно держал.
Когда султан решил во дворце пострелять,
отрока испуг охватил,
ибо султан вместо мишени
взял яблоко и водрузил его на голову отроку.
Когда пополам яблоко разлетелось,
побледнел отрок от страха.
Неосведомлённый прохожий спросил у него:
«Отчего щеки у тебя пожелтели как золото?
В таком почёте ты у султана!
Объясни, отчего лицо твоё — желтое?»
«Положит он на мою голову яблоко, — сказал отрок, —
и если промахнется и в меня попадет,
молвит: "Вот, словно и не было у меня отрока...
Ладно, одним негодным в моих войсках меньше".
Но если он в цель попадет,
все воскликнут: "Вот везучий султан!"
А я меж двух зол вращаюсь.
За что я жизнью рискую? Да ни за что».
Слово о Цапле
Цапля быстро вылетела вперёд.
«О птицы, это я со своим недугом», — сказала она.
«Мне хорошо возле моря;
никто никогда здесь мой крик не услышит.
Настолько я безобидна, что
даже на миг никто задет мной не будет.
Сижу возле моря, тоскуя,
всегда с болью и всегда грустная.
Мечтаю о воде, и сердце полнится кровью[96].
Но жаль мне пить воду, и терплю, что ж поделаешь.
Птица я не морская, но
на берегу умираю от жажды, о диво!
Хотя море и кипит брызгами,
но не выпью и капли его!
Умру я от ревности, если
хоть каплей воды в море вдруг станет меньше.
Любви к морю достаточно мне,
этой боли моему сердцу хватает.
Кроме томления по морю ничего мне не нужно,
не справиться мне с заботой о Симурге, оставьте меня.
Для того, кому сберечь каплю воды — главное,
воссоединиться с Симургом никак не возможно».
«О ты, моря не знающая, — ответил Удод, —
в море полно акул и животных.
Море то горькое, то соленое,
то спокойное, то бурное.
Взволнованное оно и неустойчивое,
то приближается оно, то отбегает.
Тьму кораблей и великих людей сгубило оно,
засосало многих в его воронку.
Тот, кто погрузился в него, как ныряльщик,
чтобы не сгинуть, от страха держит дыхание.
А если кто-то вздохнёт в его глубине,
сразу умрёт он, пойдёт ко дну, как тростинка.
Не жди верности от такого, как море,
на такого не полагайся!
Если ты не уйдёшь от моря подальше,
в конце концов оно утопит тебя.
Само море в ожидании радости увидеть Друга кипит:
то взволнуется, то взревёт неистово.
Но раз само оно не находит Желанного,
твоему сердцу подавно покоя не будет.
Все моря — лишь родники на Его улице.
Как ты могла удовлетвориться ими без Его Лика?»
Дозорный
Моряк, выйдя в плавание, у моря спросил:
«О море, почему ты синее?
К чему этот траурный наряд?
Почему ты кипишь и пенишься, хотя огня не заметно?»
Море ответило благородному моряку:
«Волнение моё из-за разлуки с Другом.
Не хватает мне воли стать достойным Его,
поэтому от боли Его и одето я в синее.
Теряя от жажды сознание, сижу с пересохшими губами,
и вскипели от огня любви мои воды.
Найди я лишь каплю влаги с Его Каусара[97],
и стану вечно живым у дверей Его дворца.
А пока я — среди тех сотен тысяч, что с пересохшими губами
умирают на Его пути днём и ночью».
Слово о Сове
Словно безумная, прилетела сова.
«Я нашла себе развалины! — восклицала она, —
Родилась я в руинах беспомощной,
летаю без вина опьянённой.
Подыскала я как-то неплохой особняк,
завистник вытурил оттуда меня, зато вдохновил на поиск руин.
Если хочешь общаться с людьми,
привыкай ходить опьянённым.
Гнездо я, мучаясь, строю в развалинах,
ибо развалины — место сокровищ!
Любовь к сокровищам привела в руины меня,
только пьяный разыщет к руинам дорогу.
Скрывала я тщательно труды ото всех,
чтобы найти своё сокровище без талисмана[98].
Когда я обнаружу сокровище,
насладится свободой моё упорное сердце!
Любовь к Симургу похожа на сказку.
Его любить редкий способен.
Я Симурга не смогу полюбить,
я люблю руины и клады, в них я нуждаюсь».
«Ты совсем обезумела от любви к своим кладам, —
ответил Удод. —Допустим, и обретёшь ты сокровище,
но над ним обнаружишь себя погребённой —
растратила жизнь, не выполнив миссию.
Любовь к драгоценностям, к золоту — признак неверности,
сделавший кумира из них — просто скряга.
Поклонение золоту — это неверность.
Ты же не из самаритян![99]
Золото разрушает любое сердце,
в День Суда потеряешь лицо от позора».
вернуться
96
Здесь: «испытываю сильную боль». Анализ словоупотребления показывает, что «кровь», как и «боль», используется в нескольких разных значениях, от чисто метафорического — например, «плакать кровавыми слезами» — и до обозначения переживаний, связанных с обретением духовного опыта. — Прим. изд.
вернуться
98
Сова — образец религиозного человека, который, движимый пониманием необходимости обретения внутреннего покоя, стремится жить в отдалении от людей. Драгоценности, которые сова находит без талисмана— спокойствие и отрешённость, однако, по мнению многих суфиев, они не являются упроченными качествами в тех, кто не испытывает себя и кто чужд идее собственного призвания. Для реализации своего призвания требуется находиться среди людей.
вернуться
99
Ссылка на ветхозаветную историю о золотом тельце, изготовленном Аароном в отсутствие Моисея. В Коране Харун (Аарон) упомянут в суре «Та Ха».