Логика птиц

и сожги Коран, выпей вина и откажись от веры».
Шейх ответил: «Я выбираю вино,
прочие три — не по мне.
Я выпью вина за твою красоту,
а другие три дела не для меня».
Девушка приказала: «Поднимайся, иди и выпей вина.
Когда выпьешь — начинай буянить».
Привели шейха в кабак,
за ним вошли, стеная, мюриды.
Шейх, однако, счёл сборище приятным,
хозяина — вполне приветливым.
Огонь любви уничтожил его репутацию,
локоны христианки унесли его судьбу,
Не осталось ни капли разума, ни зоркости,
на миг он замолк, не роняя ни звука.
Принял кубок вина из рук возлюбленной,
выпил и сердце отнял от своего дела.
Когда воедино слились любовь и вино,
его любовь к той луне окрепла в сто тысяч раз.
Едва он взглянул на соседку в застолье
и её алые губы в смехе увидел,
Как ему огонь страсти в душу запал,
даже выступили слёзы на ресницах.
Попросил снова налить, выпил, затем
кольцо из её кудрей на уши накрутил.
Шейх помнил чуть не сто книг о вере,
знал весь Коран наизусть.
Когда полилось вино из чаши в чрево,
вытек их смысл, остались пустые слова.
Всё, что помнил, он позабыл.
Пришло вино, и вылетел разум, подобно ветру.
Всё, что хранил он и помнил,
с доски памяти начисто смыло вином.
Любовь к красавице стала сильнее,
всё остальное, что было, напрочь ушло.
У захмелевшего шейха, побеждённого чувством,
душа взволновалась, как море.
Увидев подвыпившую красавицу с вином в руках,
шейх вмиг себя позабыл, потерял рассудок
и сердце отдал. Разгорячившись от вина,
захотел её за шею обнять.
Девушка сказала: «Да ты не мужчина в этом деле!..
О любви рассуждаешь, но смысл её от тебя ускользает.
Благочестие не уживается с любовью,
помни — влюблённость ведёт к неверию.
Если ты твёрд на пути к любви,
прими мазхаб[136]этих вьющихся кудрей[137].
Держась за них, входи в неверие[138],
потому что любовь — серьёзное дело.
Когда ты подчинишься моим локонам,
в тот миг и можешь меня обнять за шею.
Если не захочешь подчиниться,
встань и уйди. Вот посох, а вот и плащ».
Шейх повиновался, дело было сделано,
оставил беспечно сердце на произвол судьбы.
Во времена трезвости
желания земной жизни у шейха и не мелькали.
Когда же опьянел влюблённый шейх,
душа и разум его исчезли.
Не совладав с собой, опозорился он,
не побоялся никого, стал христианином.
Хорошей выдержки оказалось вино,
ударило в голову — закружило старца.
У него — старое вино и молодая любовь,
и любимая рядом, кто же здесь устоит?
Уснул старик и во хмелю рассудок растратил.
Когда влюблённый пьян, считай, что потерян.
Спросил старец: «О луноликая, мне узнать не терпится,
чего ты хочешь от меня, потерявшего сердце?
Когда трезвым был, на идолов не смотрел,
ныне, пьяным, сожгу Коран пред кумиром».
Ответила девушка: «Сейчас ты мой человек,
да будет сладок твой сон, ты достоин меня.
До этого ты был для любви не созревшим.
Стал созревать? Постарайся дозреть, вот и всё».
Когда долетела до христиан весть,
что знаменитый шейх выбрал их путь[139],
Пьяного шейха привели в монастырь,
затем велели зуннар надеть.
Шейх, оказавшись в оковах зуннара,
сжёг хирку и уподобился христианам.
Сердце освободил он от веры своей,
не вспоминал ни Каабу, ни то, что он шейх.
После стольких лет правоверия
черты лица его размыло вином.
Дервиш низвергся вниз с прежних высот,
любовь к дочери христианки сделала своё дело.
Думал шейх: «После этого любой приказ её выполню,
что может быть хуже того, что я уже натворил?
В дни здравого рассудка не замечал истуканов,
а чуть подвыпил — превратился в язычника».
Затем произнёс: «О любимая девушка, что ещё?
Выполнил всё, что велела, что осталось ещё?
Вино проглотил, поклонился идолу из-за любви.
Врагу не желаю того, что я испытал из-за любви.
Если кто-то как я влюбится, неминуемо опозорится,
даже если это будет такой шейх, как я.
Полвека дорога была мне открыта,
море тайн волнами накатывало на моё сердце.
Пылинка любви стремительно прыгнула из засады
и привела меня к началу первого круга».
Любовь не раз так поступала и поступает,
хирку превратила в зуннар и превращает.
Замкнувший себя в Каабе[140] приступает к алфавиту любви.
Но, выйдя в поле любви, он потеряет дорогу.
Добавил: «Прими в расчёт уже сделанное
и намекни, когда соединишься со мной.
Всё, что мне нужно, — единство с тобой.

136

Богословский толк, школа в исламе.

137

По обычаям тех мест и того времени женщинам-христианкам не предписывалось обязательно закрывать волосы.

138

Один из многих бейтов с неоднозначным смыслом. На первый взгляд кажется, что имеется в виду «входи в христианство». В то же время христиане — люди веры, люди Писания — отнюдь не считаются в исламе неверными. Поэтому такая категоричность, конечно, связана с желанием автора усилить нужные ему акценты. — Прим. изд.

139

То есть их веру.

140

По мнению Аттара, первый и необходимый этап для любого человека, ищущего Истину, — закрыть сердце ото всего, кроме Бога. В строительстве древней мечети, окружившей Каабу, использовалось и дерево. Соответственно, упоминание о «досках Каабы», встречающееся в вариантах написания этого бейта, означает, что верующий должен поместить своё сердце в Каабу, или, говоря образно, закрыться этими досками так, как закрывали окна домов, пережидая эпидемию, так как другого способа выжить не оставалось. При анализе текста следует иметь в виду очень распространённое в то время и в бытовом языке, и в поэзии выражение «Кааба желаний», т.е. «предел стремлений». Нет сомнений, что это выражение также обыгрывается в данном бейте. — Прим. изд.