Шейх и дочь псаря
Один известный шейх, давно носящий хирку,
однажды влюбился в дочь псаря.
Страстью к красавице так заболел,
что кровь в его сердце как море бурлила.
Надеясь её лицо повидать,
ночевал он с собаками на её улице.
Мать девушки об этом проведала.
«Твоё сердце сбилось с пути, — сказала она шейху. —
Но если у пира крепко его желание,
походи за собаками, это наша работа, вот и весь сказ.
Если станешь, как мы, собак обихаживать,
через год гостей созовёшь и свадьбу сыграешь».
Шейх не был в любви слабаком,
сбросил хирку и быстро новым делом занялся.
С собакой он пошел на базар,
с год занимался новым делом.
Другой суфий, бывший ему другом,
опознав шейха, воскликнул: «О бездарный!
Прошедшие тридцать лет был ты мужчиной.
Почему ты этим здесь занят, кто же так поступает?»
«О ты, незнающий, не рассуждай, — сказал шейх. —
Если ты продолжишь эту историю,
Всевышний с тобой также поступит,
Ибо об этой тайне Он знает.
Если заметит твои постоянные упреки,
переложит собаку из моих рук в твои».
До каких пор говорить, что моё сердце от боли пути
окровавлено, и ни на миг не нашёлся мужчина пути?
Я зря стал болтуном, и среди вас
нет ни одного, тайну ищущего.
Если вы станете владельцами тайн,
тогда постигнете смысл моих слов.
Если продолжу, в пути находясь, и дальше рассказывать обо всём,
где будет тогда предводитель? Вы же все спите.
Мюрид спрашивает шейха о присутствии
«Расскажи о присутствии», — попросил ученик шейха.
«Вон отсюда, — сказал шейх. —
Если сейчас[335] ты умоешь лицо,
тогда я упомяну и момент.
Сидя в грязи, нюхаешь мускус. Какой в этом прок?
Пьяным говорить о "моменте" бессмысленно».
Стоянка единобожия
Следующей будет стоянка единобожия,
это — стоянка тафрид[336] и таджрид[337],
когда приходят в эту пустыню,
то все испытывают одно состояние.
Увидишь большое количество или малое[338] —
всё это числом «один» измеряется.
Сколько ни множь один на один,
результатом всегда получишь один. Вот и всё.
Но этот «один» — не Единый,
наверняка ведь ты так и подумаешь.
Если Тот — вне границ измерений и чисел,
то забудь об изначальном и бесконечном.
Если утеряно изначальное, и если бесконечность — вечная,
то остаётся ли что-то меж ними?
Но если всё это[339] оказывается ничем, пустотой,
то выходит, что всё это — лишь пустой лабиринт.
Суфий расспрашивает безумца
«Что есть мир, опиши его», —
спросил некий суфий безумца.
«Этот мир полон позора и славы,
словно воск, окрашенный сотней красок», — ответил тот.
Если кто-то руками сомнёт этот воск,
разумеется, неокрашенный воск вновь получится.
Раз всё это — только воск,
уходи, за этими красками нет ничего, кроме воска.
Раз всё — в единстве, и нет двойственности,
здесь не уместны уже ни «я» и ни «ты».
Абу Али и старуха
Пришла старуха к Абу Али.
Принесла бумагу, краплёную золотом, и сказала: «Прими её у меня».
«Я себе дал зарок, — шейх ответил, —
ни у кого, кроме Бога, не принимать ничего».
«О Абу Али, — сказала старуха немедленно, —
откуда же у тебя в глазах раздвоение?»
На этом пути твоя обычная логика не сработает.
Если у тебя нет косоглазия, прекращай видеть всё как стороннее.
На этом пути мужчина не замечает «чужое»,
ибо ни Каабы, ни монастыря там уже нет.
От Него исходит там откровение,
и благодаря Ему упрочивается бытие ищущего.
Он и мгновенья не видит, кроме Него, никого,
и не считает никого вечным, кроме Него.
И будет он в Нём, и от Него, и с Ним,
и в то же время Он остаётся вне этих благ.
Не утонувший в море единства
не стал человеком, даже если полностью он как Адам.
Любой человек — и духовный, и бездарь —
имеет незримое солнце уже по ту сторону мира незримого.
Наступит день, и это солнце
заполыхает, хиджаб снимет с себя.
Для достигшего своего солнца,
будь уверен, прекращаются и зло, и добро.
Пока ты есть, добро и зло с тобой рядом.
Когда исчезнешь, покажется всё это безумием.
Раз остаёшься ты в собственном бытии,
увидишь и добра много, и зла, и длинный путь.
С того времени, как из ничто появился,
заложником своих влечений ты стал.
Прекрасно было бы, как в начале времен,
от этой жизни не иметь своей доли.
Очищайся от непристойностей,
затем, с ветром в руках, стань землёй.
Неоткуда тебе узнать, что в твоём теле,
какие в нём пошлости, какие огни.
В тебе — скорпион со змеёй, тобой же покрыты,
спят они, спрятавшись.
Даже если с волос размером предоставишь им шанс,
каждого превратишь в сотню драконов.
Есть ад у любого внутри, наполненный змеями.
Пока не вычистишь ад, всегда есть работа тебе.
Если чистым покидаешь всё, одно за другим,
заснёшь ты безмятежным в земле,
иначе змея или скорпион
будут жалить тебя до Судного Дня.
вернуться
335
Кроме отсылки к состоянию присутствия, обыгрывается и суфийский технический термин — момент, «вакт». — Прим. изд.
вернуться
337
Полная отрешённость от мира, очищение сердца от преходящего,
ради того чтобы посвятить себя Богу.
вернуться
339
Здесь «всё это» означает обычную жизнь. В оригинале во второй строке этого бейта использовано слово «виток», «завитушка», и мы решили передать его значение сочетанием «пустой лабиринт». — Прим. изд.