И он прямо спросил об этом у контрразведчика. Тот на мгновение замялся, – всего лишь на краткий миг, – но этого оказалось Тохиру достаточно, чтобы больше не верить ни одному слову. Юрик-джон начал рассказывать, как один из боевиков упал в пропасть, вернее, туда скатилось его тело, а спуститься вниз не было никакой возможности: ведь Тохир сам знает, как это сложно сделать в Черном ущелье.
Осведомитель кивал, заставлял себя растягивать губы в улыбке и делал вид, что он верит урусча и слушает его, но в мозгу Тохира уже крепко засела одна мысль – сотрудничеству с контрразведчиками пришел конец! Просьба Юрика отправиться в отряд Аминова оказалась как нельзя кстати, поскольку Мамадаез вместе со своими головорезами базировался неподалеку от границы. Добраться до него, передать, что просил Юрик, а потом либо одному, либо с отрядом Аминова уйти за кордон и больше не возвращаться. По крайней мере до тех пор, пока не уйдут русские и власть не переменится. Лучше впроголодь жить на чужбине, чем тут получить пулю или веревку на шею. Оттого, что тебе перережут горло в родных местах, смерть не станет слаще!
От размышлений дивана отвлек звук чужих шагов – кто-то приближался к его ненадежному убежищу. Похоже, шло несколько человек. Бежать? Но куда и как? Опять же убегающий всегда больше рискует нарваться на автоматную очередь, чем сидящий смирно. Поэтому Тохир застыл у очага, сложив руки на коленях и моля Аллаха, чтобы сюда не кинули гранату!
Ждать долго не пришлось. Буквально через несколько минут в хижину заглянул вооруженный автоматом молодой парень, уже успевший отпустить по обычаю боевиков бороду. Следом за ним появились еще несколько человек, державших оружие на плечах, как коромысла. Дивана поднял глаза на вошедших и похолодел – на него, оскалив зубы в хищной усмешке, пристально смотрел Гафур! Видно, не зря афанди Юрик так старательно умалчивал, что же на самом деле случилось на горной тропе в Черном ущелье?
– Вот кто тут развел огонь, – подходя ближе вкрадчиво произнес Гафур. – Греешься? Предвкушаешь, как тебя охватит пламя ада?!
Тохир подумал, что уничтожить фотографию, которую дал ему урусча, теперь уже вряд ли удастся и неожиданно настал час спасать свою жизнь, причем все случилось значительно скорее, чем он рассчитывал. В конце концов контрразведчик ему не родня, но и торговаться с этим животным Гафуром тоже не имело смысла: нужен кто-то более умный и толковый, способный понять, какую ценность может представлять дивана.
– Что тебе нужно? – стараясь выглядеть бесстрастным, спросил юродивый. – Ты пришел на запах дыма? Садись к очагу, здесь всем хватит места.
– Прекрати, – презрительно скривился боевик и обернулся к остальным. – Это он приходил в кишлак перед тем, как нам отправиться в проклятое Черное ущелье. Теперь пришла пора за все ответить!
– Я за все отвечу только перед Аллахом! – упрямо склонил голову дивана.
– Да, да, конечно! Только учти, что в эту ночь Аллах для тебя это я!
Гафур ткнул себя в грудь грязным пальцем и хрипло рассмеялся.
– Не богохульствуй! – глухо сказал один из боевиков, и это вселило в Тохира некоторую надежду.
Встав на колени, он начал громко молиться. Его слова тяжело падали с обветренных губ в тишине, прерываемой лишь потрескиванием огня и вздохами молча стоявших боевиков.
– Омен! – дождавшись конца молитвы, Гафур набросил на шею дивана веревочную петлю и стал вязать ему руки. – Пошли, утренний намаз мы совершим вместе, как тогда, с Хадыром. Помнишь?..
В магазин «Пеликан», располагавшийся недалеко от Яузского бульвара, Шатуновский приехал во второй половине дня. Он с удовольствием отправился в знакомые с юности края – недалеко, на набережной, тянулись корпуса военной академии, где Георгий Кузьмич когда-то учился, а рядом Устьинский мост, за которым, на той стороне Москва-реки, на углу набережной и улицы, раньше носившей имя знаменитой летчицы Полины Осипенко, возвышался многоэтажный дом. В нем Шатуновский снимал квартиру и воспоминания о тех днях и тех женщинах, с которыми он делил кров и постель, до сего времени согревали душу. Дом давно снесли, зато осталось здание текстильного института, в котором училась одна из его пассий, и по-прежнему незыблемо стоял высотный дом на Котельнической набережной. И на том спасибо: все-таки если и занесла тебя сюда судьба, как сегодня, то по крайней мере не возникало ощущения, что приехал на остывшее пепелище, где не осталось ничего.