Что ж, наверное, пустое сердце могло бы стать идеальным вариантом для жрецов и священников Элисир-Расара, ибо пустое проще наполнять. А в некоторых случаях, пустое так вообще равносильно чистому — как незапятнанная письменами и кляксами бумага, например. Только в отношении Эймана Эра Данаарна, чудовищного и «бессердечного» демона-оборотня, уже нельзя было подобное сказать… Что-то он да и начал чувствовать. В конце концов, уже немало дней прошло с момента его возвращения на земли Ассалгота, а договор маг так ни с кем не заключил. Теперь Эр всеми волокнами души ощущал, как исчезают возможности, как тает надежда, и как время ускользает у него меж пальцев… словно песок, да. Но, дабы повелевать песками, нужно быть с ними сопричастным; нужно установить контакт.
— Ваш суровый вид страшит Сагрену, — неожиданно для Эра выдал принц, до сих пор ковыряющийся в земле.
— Её страшит отнюдь не мой вид, а то, что я выведал о ней. То, каким образом Сагрена дослужилась до нынешнего положения.
Проникая в чужие мрачные тайны и грязные секреты недолго испачкаться самому, но, казалось, у Эра Данаарна, как у закалённого странника, имелся иммунитет ко всяческим ядам и болезням. Он выявил на свет множество скабрезностей благодаря своим подопечным магическим вихрям — обрывкам тех несчастных душ, что присосались к нему на выходе из Тчеланских врат, словно к заурядному демону. Как-никак, то был единственный шанс для проклятых и заблудших: чтобы покинуть пределы Тчелана, или Междумирья, им требовалась телесная оболочка, которую эти бродяги не умели создавать, поэтому они вселялись в демонов.
Демоны, или араши на языке древних лунгов, испокон веков наводняли Тчеланские просторы. Они вели там жизнь заурядных животных, однако, когда разверзался проход между двумя измерениями, демоны из-за природного любопытства порой устремлялись в портал. Араши тоже хотели выяснить, что лежит за тканью мироздания, и потому некоторые из них направлялись к разлому, только на пути их ждали тревожные духи клятвопреступников, отверженных и дезертиров, и погибших в ужасных муках. Захватив плоть демонов, — по сути, обычных животных, — духи эти начинали творить отвратительные бесчинства на почвах Ассалгота. Они жаждали пожрать и присвоить себе чужой огонь жизни, ибо давно лишились собственного тепла. Но сколько бы жертв они не поглощали, сколько бы не распространяли скверну тления под ногами, им всегда было мало. Их голод не утолялся никогда.
С Эром, бывшим яснооким и бессмертным лунгом, разумеется, всё происходило иначе. Он мог бы запросто прогнать осколки Тчеланских душ, однако дал добро на присоединение к себе. Так проклятые получили право повторно взглянуть на мир живых, а Данаарн обзавёлся полезными и безропотными прислужниками. Он мастерски умел ими управлять.
С помощью невидимых слуг Эйман раскрыл множество секретов дворян. Он зрел теперь, как все эти «благородные дамы» плетут интриги против своих соперниц, попутно сплетаясь в альковах замка с конюшими и садовниками, и наставляют рога мужьям от скуки. Видел, как готовятся и подаются яды, как знатные господа посреди кулуаров вступают в заговоры и заключают тайные союзы, как вымогают деньги, как клевещут на невинных, как непорочных принуждают взять на себя чужое преступление, как… впрочем, мало что поменялось за отсутствие Данаарна, нынче его трудно было удивить. Ведь лишь невежество легко впечатляется, а искушённого сложно поразить.
Эр прекрасно знал такие вещи, поэтому-то и задумал извести людей. С другой стороны, некоторые повороты событий оказались столь непредсказуемыми, что даже ясновидец-древний не сумел их предупредить.
— Прошу Вас, Эр, не делитесь со мной чужими секретами, — тихо промолвил принц, заканчивая работу на одной из грядок. — Не портите моего впечатления о Сагрене. Безусловно, она не совершенна… однако, коли бы она не помогла мне в своё время, я бы точно лишился рассудка.
— Наследный принц мудр не по годам, — мрачно прохрипел Данаарн.
Бессмертный маг до сих пор участвовал в поединке взглядов с филином.
Начал накрапывать мелкий дождь. Сегодня по небесам скользили пышные и набитые влагой кучевые облака. Сверху они сверкали непорочной белизной, и солнце раскрашивало их кайму в золотой, а вот снизу облака были полны жидкости, и на их пологом дне густели тёмно-синие цвета. С подобным подспорьем было легко предсказать явление дождя, и он не заставил ждать себя. В Элисир-Расаре часто говорили, что дождь — это песнь Шалвиры, богини ливней.