Левой рукой он держался за переносицу и рядом с ним возвышался Данаарн.
— Я ведь впредь не желал вспоминать об этом. Зачем же Вы… меня…
Наследный принц в гневе отдёрнул кисть и отодвинулся от мага. Но гнев его улетучился столь же молниеносно, как и возник, оставляя после себя лишь густой ком в горле из обид. Вдруг эти накопленные обиды начали самым предательским образом подступать к глазам Сэля, а затем вырываться из них слезами. Принц онемел от отвращения к себе, ведь сейчас проделывал именно то, что ему настрого запретила матушка — позорил собственный дом и весь правящий род, проливая потоки горьких слёз, хотя не очень-то понимал, почему так приключилось.
— Потом, как можно догадаться, я присмирел. Потому что я слабак и испугался… этого. Они отнимали у меня все опасные предметы, вроде спиц, шпилек, ножниц, кинжалов и ножей, — внезапно принца прорвало, и он взялся за исповедь дрожащим голосом. — Поили меня какими-то снадобьями и запрещали свободно перемещаться по замку, общаться с кем-то, разговаривать с людьми, помимо Сагара и Сагрены. Видимо, матушка переживала, что же произойдёт с ней, коли сломается её разящий меч.
— Но… ты ведь не такой, ты совсем не похож на безделушку в руках искателей славы.
Впрочем, Эр был древним, и не очень-то представлял, как надлежит утешать кого-то от чистого сердца, потому что лунги верили, будто все несмертельные раны затягиваются сами по себе. И главное здесь — не сыпать лишней соли, не бередить порез. Хотя, если чуточку — то можно, всё-таки соль обеззараживает, и даже способна предотвратить болезнь. Однако древние располагали тем, чем не может похвастаться человек — почти бесконечным временем в запасе.
Демон-оборотень снова протянул принцу руку, пока тот рыдал взахлёб, желая показать наследнику, через что лично ему пришлось пройти по веленью лун и звёзд. Наверное, очередное напоминание о том, что, мол, твой случай — не самый вопиющий, никак не усмирит негодования потерпевшего, однако людям часто по душе, когда предстоящая прогулка по скользкому и рыхлому пути не сулит им одиночества. Их успокаивает, что даже среди зловонной грязи можно ощутить тёплое плечо соседа по несчастью. В конце концов, смертные высоко ценят компанию, это бессмертные предпочитают одиночество.
Сэль опять крепко взялся за запястье Эра, а Эр — за запястье принца, и незримое странствие в воспоминания повторилось. Только на сей раз путешественников унесло в далёкое прошлое; во все те ужасы и мерзости, которые развернулись под мрачным, беспросветным вторым Беспокойным покровом лета. Увиденное произвело на Сэля колоссальное впечатление, однако возымело обратный эффект, вовсе не тот, на который рассчитывал Эр. Вынырнув наружу из тяжёлых воспоминаний бессмертного мага, Сэль Витар заледенел и на лбу его проступила холодная испарина.
Заметив скорбный и измученный облик принца, Эр страшно пожалел о содеянном. Мальчишку разбила неконтролируемая дрожь и он начал задыхаться, из-за чего даже по неуязвимому лицу Данаарна промелькнул призрак тревоги.
— Эй, успокойся. Всё теперь наладилось, мы вернулись в настоящее.
Но подопечный его не слышал, ведь впадал в истерику.
— Глубоко выдохни до передела, — скомандовал ему бессмертный внушительным голосом, и юноше пришлось подчиниться. — Избавься от всего воздуха в лёгких. Вот так, молодец. А теперь выдохни ещё разок.
Странное ухищрение древних помогло, и спустя какой-то срок принц замолк. Правда по его щекам ещё долго струились горячие слёзы, обжигая кожу резкой болью.
— И как Вы подобное пережили, Аман-Тар? — тихо спросил Сэль, смотря в одну и ту же точку в пустоте.
Он не то, чтобы находился рядом с Данаарном во времена второго Беспокойного покрова, не то, чтобы видел всё творящееся воочию, но чувствовал то же самое, что и его проводник.
— Как? Ну, лунги бессмертны, знаешь ли, — ехидно хмыкнул Эр, продолжая держать ледяную кисть принца в своих руках. — Лишь огонь, уничтожение тела или потеря головы ведёт…
— Я не об этом, — Сэль поднял взор на собеседника и проникновенно посмотрел на него исподлобья. — Вы знаете, о чём я. Не будем это называть.
— Да легко. Особенно, коли отбросить гордость. Разве она нужна в дороге? Разве она пригодится? Это же мусор. Нужно сражаться, не уступать врагу и пяди. Не отдавать ему ни удовольствий, ни страданий. Слышишь? Они — твои, и только.
Пожалуй, раз столь величественное, могущественное и достославное создание сумело умалить гордыню и не позволило разрастить той скверне, что насильно засадили на почвы души чужаки, то уж принц-то, обычный смертный, как-нибудь справится с собственной проблемой.