Глубокой ночью Сэлю Витару опять не спалось, и он восседал на своём ложе, облачённый в штаны из тонкой ткани до щиколоток, просторную рубашку до колен и шёлковый халат. Принц ждал, пока что-нибудь случится, но ничего не происходило, только занавески, огораживающие постель, слегка покачивались на слабом ветерке, что доносился из окна. В покоях стояла тьма, и все предметы выкрасились в чёрно-синие и серебристые цвета. Рядом с Его Высочеством снова находились его привычные компаньоны — две подушки: Белобокая и Булочка, и казалось, будто ничего не изменилось с самого первого дня появления в замке Данаарна.
Конечно, теперь у Его Высочества имелся ключ от собственных комнат, только от подобного подспорья мало прока — двери всё равно закрывались лишь снаружи. Получается, что Сэль не мог запереть их на замок, даже если хотел того. Он был неспособен защититься от внешней угрозы, и ощущение непреходящей опасности, наряду с бессилием, не давали ему сомкнуть глаз. Однако, Сэль не спал ещё и по иным причинам.
Вскоре в дверь два раза робко постучали — то был знак, которого выжидал наследник. Повременив ещё чуток, он поднялся с постели, засунул ноги в туфли с мягкой подошвой и направился на тайное свидание.
В огромном и запутанном Янтарном дворце наличествовало слишком много узких переходов, секретных комнат, незаметных апсид и альковов, которые частенько использовались недобросовестными слугами и дворянами не по назначению: например, для запретных переговоров или внебрачных связей. У Сэля было мало верных сподвижников, поэтому вряд ли бы кто-то захотел заключать с ним тайные союзы или стал бы вводить мальчишку в суть заговоров. А предаваться похоти за гобеленами и знамёнами — вообще занятие не благородное, на которое у самого наследника не было ни малейшего желания. Впрочем, и у Его Высочества тоже имелось кое-что, что надлежало скрывать от посторонних глаз.
Прежде, когда ещё был жив Тэй Алькосур, прислуживать наследному принцу считалось за величайшую честь среди придворных, и любой высокопоставленный вельможа пытался снискать такую милость для собственного отпрыска. Везло, разумеется, далеко не всякому, ибо здесь, как и в праздничных поединках или на турнирах, победить хочет каждый, и никто не желает проигрывать, но выиграют только единицы, а проиграют тысячи. Поэтому сызмальства Его Высочество окружали лишь наиболее выдающиеся и доблестные сыны знатных и могущественных домов. Правда, когда удача отвернулась от семьи Амуин, заодно с ней от наследника отвернулись и все былые «верные пажи» и «преданные наперсники», кроме одного — Э́мерона Чёрного Вереска.
Из прозвища этого статного и физически развитого молодого мужчины сразу становилось ясно, что он принадлежал дому Кирн, дому Чёрных Ворот, чьим родовым символом были скромные цветы вереска, украшающие нежно-сиреневыми и бледно-розовыми росчерками песчаные пустоши, гари, дюны и склоны гор самого восточного края Элисир-Расара. Первоначально одногодки Эмерон и Дуностар были заклятыми друзьями, постоянно сражающимися за внимание подрастающего наследника престола, но, когда звезда Аонов взошла над зелёными озёрами Исар-Динн, а светило Кирнов, наоборот, упало за горизонт, для великолепного и несравненного Дуностара уже никто не был истинным соперником. Всех приближённых принца разогнали взашей, лишив Сэля и свиты и возможности построить отношения с выдающимися дворянами, которые бы основывались на взаимной привязанности и общих интересах. У Дуностара попросту исчезла необходимость добиваться благосклонности будущего правителя, когда власть перешла в руки его семьи — дяди, двоюродной тётушки, отца, занимающего пост одного из донгов, и многих других представителей фамилии.
А вот отстранить от двора Эмерона у королевы-регента и Главного советника так легко не получилось, всё-таки его отцом являлся Эйлетт Чесферон, первый ар Кирн, донг от дома Чёрных Ворот, и единственный приближённый Тэя Алькосура, уцелевший из свиты безвременно погибшего мага-короля. Дело в том, что, когда Тэй отправился на царскую охоту, Эйлетта с ног свалила корь. Пережить столь страшную болезнь уже в зрелом возрасте — тяжёлое испытание. Однако именно корь уберегла Эйлетта от неминуемой кончины, а также подарила его сыну и дочери основания для мечтаний о куда более славном будущем.
Эмерона Чёрного Вереска не изгнали из дворца, ибо он находился под покровительством собственного отца и всего дома Кирн, который имел плотные связи с другими видными домами, и даже со жрецами Дубовых Рощ. Тогда ещё самонадеянные Аоны были не готовы вступать с Кирнами в открытое противостояние, и потому пришлось отписать Эмерону некоторый пост. Сейчас он управлял подразделением дворцовой стражи, но главным образом работал по ночам. Эмерон всегда испытывал приязнь к Сэлю, не только во имя долга или ради блага семьи, в конце концов, он был на шесть с половиной лет старше наследника и заботился о Его Высочестве в детстве, словно о дорогом братишке.