Теперь за Эмероном пристально следили шпионы королевы и соглядатаи Зархеля, однако у Чёрного Вереска в тайниках тоже были припрятаны опасные вещицы. Он не желал отрекаться от принца, и, хоть и вынашивал в голове некоторые честолюбивые планы, всё же его сердце оказалось куда более чистым, чем у других.
Сэль Витар ожидал появления Эмерона за одним из гобеленов, на индиговом и тёмно-бордовом фоне которого был изображён белоснежный единорог в окружении доблестных рыцарей и прекрасных дам в пышных нарядах. Сначала послышались шаги, отзывающиеся гулкой поступью в коридорах, затем шуршание кожи и лязг металла, и дыхание Его Высочества замерло, ведь так давно ему не выпадал шанс мирно побеседовать с Эмероном. Вообще-то, Чёрный Вереск, двадцатидвухлетний пятый ар дома Кирн, частенько передавал какие-нибудь гостинцы принцу через Сагрену, которую специального для этого и охмурил. Именно через руки Эмерона проходил целительный настой, помогающий выводить из организма всё вредоносное, который изготавливала Ирмингаут для своего бывшего воспитанника. Но это — уже иная история.
Рядом с занавеской кто-то остановился и по материи пробежала лёгкая волна. Сэль видел ноги стража в элитном обмундировании, но побоялся заговаривать первым. В конечном счёте, он доподлинно не знал, кто именно придёт на тайную встречу — всегда можно перехватить секретное послание, подсмотреть чужие знаки и предупредить нежеланное свидание.
— Приветствую Вас, Ваше Величество наследный принц, — шёпотом отчеканил человек за гобеленом.
— «Высочество», — поправил Сэль пришельца, в котором мигом опознал Эмерона по характерной ошибке. — Ныне пока ещё ко мне надлежит обращаться как к «высочеству», а не «величеству», и тебе известно это, Эмерон.
Стоящий за тканью воин широко и лучезарно улыбнулся, положив правую руку в перчатке на круглый набалдашник меча.
— Сердце моё ликует при звуках Вашего голоса. Ничто не бодрит так, как бесконечные упрёки Его Высочества.
— Как… как там твоя сестрица поживает? Ещё не нашла себе нового суженого?
— Как!? — Эмерон чуть не поперхнулся от возмущения. — Да как Вы можете вообще произносить такие мерзости? Вы же знаете, что рука Гилмиры уже принадлежит Вам, и лишь Вы по-прежнему занимаете её мысли.
— Ей уже двадцать четыре года нынче исполнилось, — безрадостно, но спокойно заключил Сэль. — Весьма почтенный возраст для невесты, не считаешь? Вот я и подумал, что раз моя удача не улыбается мне больше, раз она почернела и прохудилась, то не разумней ли подобрать более подходящего супруга для твоей старшей сестры? Что предпринял твой отец?
— Ничего! Клянусь! — Эмерон Чёрный Вереск рад был бы выкрикнуть это и во всеуслышание развеять страхи и сомнения своего будущего зятя, однако сейчас обоим приходилось блюсти и порядок, и тишину. — Моя сестра навечно предана Вашему Высочеству, и коли всевышним небожителям угодно разлучить вас и не давать согласия на сей союз, то она лучше навсегда останется девицей, подастся в затворницы или направится в монастырь при храме, лишь бы не предавать доверия Нин-дар-дина и не доставаться другому!
— Как… её здоровье? — более мягко и менее уверенно вышептал неубеждённый принц.
— Славно, славно. Только тоскует по Вам. Впрочем, как и все мы.
— Тогда передавай ей мой поклон с наилучшими пожеланиями.
— Непременно передам.
После недолгой заминки Эмерон, нервно постучав сапогом по каменному полу, отважился на неслыханную дерзость — он резко отодвинул в сторону занавески, желая воочию узреть всё непревзойдённое величие Его Высочества, будущего мага-короля и надежды Исар-Динн. Уж слишком голос Сэля показался пятому ару дома Кирн тихим и… отчаявшимся, что ли?
— Ваше Величество, как Вам вообще мог прийти в голову такой вздор? Мой род всецело предан Вам, батюшка мой верой и правдой служил Вашему отцу, а я служу Вам, и буду служить до последнего вздоха, или «верен в жизни, верен в смерти» — девиз не моего дома!
— «Ваше Высочество», — строго проворчал принц, опуская взор.