— Я хочу уничтожить скверну, которая разлилась по городу, — улыбнулся первый ар Аон. — Хочу лишь прогнать этого поганого змея Данаарна, изничтожить демоническое отродье!
Големы продолжали появляться из огромного медного котла, и Зармалессия в ужасе пошатнулась. Её ноги затряслись, коленки подкосились, и королева чуть не рухнула к ступням Зархеля, но всё-таки собралась и взяла себя в руки.
— Видимо, напрасно чернь судачила о том, что это якобы мой сын сговорился с самим дьяволом и ныне повелевает чёрной магией! Вот, кто поистине повинен во всех бедах Элисир-Расара, во всех несчастьях! Это ты!
— Я же сказал, помолчи.
Зархель немного угомонился, и на его лицо опять снизошло равнодушное безразличие. Он взмахнул пальцами на Её Милость, но королева не желала умерять свой гнев.
— Лучше взгляни на то, двоюродная сестра, как вершатся настоящие чудеса.
— Ты называешь чудом этих тварей? Что… что это вообще такое, Зархель?
Кажется, до Зармалессии с некоторой задержкой всё же дошло, что именно происходило в Пурпурных палатах, и чему конкретно она сделалась свидетелем. Лицо королевы-регента побледнело, на шее и груди выступила холодная испарина, и женщина медленно опустилась на пол, так, словно в одночасье её разбил паралич.
— Что это такое, спрашиваешь? — с улыбкой на устах фыркнул довольный Зархель, растирая между пальцами крупицу магической грязи. — Это наша драгоценная земля Тёмных Ручьёв, зиртан, останки древних захоронённых, майн, живая кровь давно погибшего дракона и… немножко либбо, разумеется. Либбо! Кто ещё на подобное способен?
Дворцовые стены опять сотряслись, и королева очнулась от оцепенения. Она вновь принялась осыпать кузена обвинениями:
— Ты разрушишь целый город! Уничтожишь наш замок! Изведёшь…
— Изведу? Будет тебе, я его спасу. Изгоню демона, а затем возьмусь стеречь границы королевства.
Грязевые големы никак не реагировали на происходящее в зале. После того, как новое чудище выбиралось из котла, оно присоединялось к остальным своим собратьям и начинало слегка раскачиваться так, будто исполняло партию в гипнотическом танце.
— Мой сын вернёт себе то, что ему принадлежит! — объявила королева, и у неё из носа заструилась кровь, ведь в помещении бушевали настолько могущественные магические вихри, что рядом с ними не мог выстоять обычный смертный.
— Твой сын… ему здесь больше ничего не принадлежит. Он получит лишь то, что я ему пожалую. Наша беседа меня утомила, любезная кузина, разрешите же откла…
Однако Зармалессия не позволила родственнику закончить фразу. На встречу с Главным советником она явилась не с пустыми руками, в конце концов, приходить на поклон без даров — это дурной тон, недостойный великосветской дамы. Вытянув из рукава кинжал, королева набросилась на кузена со спины и с остервенением вцепилась в его щуплое тело.
— Ты обезумел! Не смей прикасаться к моему сыну!
Зармалессия всадила Зархелю в шею клинок по самую рукоять, только ныне оружие смертных уже было не властно над советником. Когда пелена отчаяния перед глазами женщины развеялась, то она узрела потоки крови, намочившие шелковую мантию Зархеля, но так и не окрасившие ткань в алый — ведь та была чернильно-чёрного цвета. Советник улыбался и снисходительно взирал на Зармалессию с высоты своего роста.
— Ну, довольна? На славу повеселилась? — хмыкнул он, вытаскивая кинжал из шеи.
Вскоре Зармалессия поняла, что грудь Зархеля окропила вовсе не его кровь, а её собственная, рекой хлещущая из носа. Из аккуратной раны на шее первого ара Аонов же капала какая-то золотисто-янтарная жидкость, и королева-мать в ужасе отпрянула назад.
— Не скажу, что ничего подобного от тебя не ожидал. Но, умоляю, кузина! Такая глупая и недостойная выходка! Я ведь уже наложил на тебя свой перст, мне всё наперёд известно!
На Зармалессию уставились сотни горящих глаз грязевых големов, и по их рядам промчался неодобрительный рёв.
— Да, тебя учили, что на суше даже беспородная псина побеждает крокодила. Однако, сестрица, что происходит, когда крокодил превращается в дракона? Псине не по силам одолеть дракона в любой стихии, дракон единолично повелевает ими.
Теперь цвет мантии Зархеля изменился, ведь её запрудила густая, тягучая жижа, сочащаяся из раны. Чёрный шёлк засиял золотыми искрами зиртана.
Зармалессия онемела. Она ждала расправы, но големы не накинулись на неё. Зархель же лишь безучастно повернулся к двоюродной сестре спиной, и спокойно произнёс: