— О, боги! Потерпите! Я уже иду! — со всей силы заголосил принц.
Впрочем, он понятия не имел, слышали ли его пострадавшие или нет — уж слишком высоко находился наследник от точки крушения. Сэль подбежал к обломкам моста, которые весьма удачно для него сложились при падении в покатую горку, и уже было собрался с духом, дабы сигануть вниз, как ему перегородил путь огромный и безобразный грязевой голем. Бурлящий чёрной жижей, он кое-где сверкал искрами зиртана, тогда как из другого края из него выпирала нижняя часть корпуса от воплощения утопшего. Это было довольно прискорбное и отталкивающее зрелище, только вот Его Высочеству не хватило времени на колебания, размышления о грехах против природы или на борьбу с тошнотой: гигант с размаху вмазал булавой-рукой по тому месту, где стоял наследник.
Однако принц ловко увернулся, перекатившись через голову. В коем веке его скромные размеры и хрупкая фигура сыграли на руку владельцу! Каменные плиты, где только что располагались ступни Его Высочества, теперь треснули в дребезге от натиска грязевого голема, и монстр с трудом извлёк из рассечённого мрамора собственную переднюю конечность, после чего снова замахнулся на врага. Принц опять уклонился от удара, попутно уколов тварь в брюхо, только это не помогло, разумеется, — призванные порождения колдовства не чувствовали боли, им были неведомы страхи и сожаления. Голем ещё раз набросился на принца, однако Сэль принял решение изменить тактику, и не стал уклоняться. Он подманил безмозглое чудище к обрыву, и когда то замахнулось булавой, резко опустился на колени, выставляя вертикально вверх клинок меча. Голем завалился вперёд и рухнул вниз под тяжестью собственного веса, предварительно промчавшись над наследником, который проскользнул между ногами гиганта и рассёк его туловище на две части. Спину и плечи юноши засыпали комья грязи, в сгустках которых мерцал зиртан. Раздался глухой хлопок — остатки голема повалились к подножью дворца.
Принц тяжело дышал и лоб его усыпали сверкающие капельки пота. Поскольку наследник не надел перчатки, ладони его уже покрылись влажными мозолями и болезненно пульсировали, правда сам Сэль этого не замечал. Спрятав меч в ножны, он проворно спустился по мраморному мостику вниз к руинам Башни, иногда перепрыгивая с камня на камень, а иногда катясь на боку, будто по ледяной горке.
Сагар, захлёбываясь кровью, кашлял, и невменяемая королева-мать продолжала ему выговаривать:
— Не кашляй, я запрещаю тебе кашлять. Пускай… пускай на белом поле маки расцветут. Сэль! Сын мой, немедля прекращай кашлять! Я запрещаю… тебе…
Она не понимала, что вокруг происходит и что эти опостылившие звуки производит вовсе не её непочтительный, отбившийся от рук отпрыск, а умирающий старик.
— Сагар! — прокричал подоспевший принц.
Он отбросил один из крупных каменных обломков, пригвоздивших к полу Верховного гебра, но это ничуть не помогло облегчить муки пострадавшего: как-никак, его плоть по-прежнему пронзал металлический штырь, а слева на него навалился массивный осколок потолка.
— Это Вы, Ваше Высочество?.. Ха?.. Ха.
Гебр не веровал своим ушам: неужели над ним сжалились всевышние и позволили лично проститься с возлюбленным внуком? Пускай не совсем родным, однако, наверное, с наиболее близким и важным сейчас среди всех живых существ.
— Нет, ты ранен! Побереги силы, не разговаривай! — Сэль упрямо тряс головой, отрицая всё случившееся, и в глазах его заблестели слёзы.
Он буквально только что навсегда распрощался с Дуностаром, причём не при самых лучших обстоятельствах, а теперь вот так лишится ещё и Сагара? Двое — за раз?
— Ваше Высочество… Вы должны… море снов и море слов… вы должны выудить Ваше единственное. Скажите…
— Замолчи! Старый упрямец! Я… я добыл отцовский меч!
— Пускай на белом поле маки цветут, — едва слышно шептала королева бледными губами, монотонно и медленно, что делало её немощное заклинание ещё более страшным и тревожным.
Спутанные чёрные пряди Зармалессии паутиной спускались на корону из золота, янтаря и жемчугов с резными кувшинками по ободу, филигранью и пышными гроздями нитей с перламутровыми бусинами по бокам.
— Меч в камне… а слова… они… кхе-кхе! Кха-кха-кха!
Понимая, что волшебнику осталось провести под светлом лун и звёзд последние мгновения, Сэль аккуратно возложил его голову себе на колени и склонился ниже, чтобы старик лучше видел лицо своего драгоценного ученика. Время беспощадно ускользало, и сердце Сэля билось и стенало от отчаяния, ведь несмотря на земную власть, что он обрёл, несмотря на магические силы и обещанные чародейские способности он ничего, ничего не мог поделать с этим.