— Что за мерзкое логово змей? — прошептал принц, не удержавшийся от искушения и всё-таки дотронувшийся кончиками пальцев до грязных, влажных стен.
— Гнездо! — криком поправил его удаляющийся мужчина в шляпе. — Драконы сооружают гнёзда.
Уже рядом с массивными двустворчатыми дверями Маэлбрит печально возвестил:
— Я не азартен, но не люблю проигрывать. Поставил не на ту сторону, вот глупец…
И, тихо произнося эти слова себе под нос, охотник покинул Пурпурные палаты, оставляя Его Высочество в одиночестве.
Сэль, увлёкшийся грязевой стеной, пришёл в лёгкое смятение, когда в очередной раз услышал странный свистящий голос:
— Дитя, иди сюда. Ближе! Сюда!
Только непокорный наследник не торопился исполнять чужие приказы, он внимательно изучал обстановку, пытаясь выявить, а затем запомнить разницу во всех этих бесчисленных переплетениях и коридорах. Ему ведь ещё предстоит возвращаться назад, всё-таки.
Краем глаза Сэль узрел, как сбоку от него что-то навязчиво мерцает. Резко повернувшись, принц обнаружил, что соседнюю стену густым слоем покрывают маленькие, блестящие пчёлы. Медово-золотистые и жужжащие, они будто танцевали вокруг своей оси, и Его Высочество приблизился вплотную. Однако при пристальном осмотре выяснилось, что это были отнюдь не пчёлы: стоило Сэлю подобраться к насекомым, как они встрепенулись и тут же взмыли вверх. С их крошечных телец слетело золотое опыление, и перед престолонаследником предстал целый рой из чёрных, взволнованных мух.
От неожиданности принц едва не вскрикнул. Сэль взмахнул пару раз легендарным мечом, разгоняя перед глазами завесу из насекомых, и на зеркальном клинке ослепительной вспышкой отразились светло-голубые огни кристаллов кримов, что всё ещё выпячивались из стен в своих кованых держателях. Пожалуй, именно этот яркий свет привлёк местного владыку:
— Посмотри на себя, — нашёптывал Зархель так, словно уже обратился в змея, — что с твоими драгоценными волосами, дитя? Ты вконец лишился силы, и отныне тебе никогда не одолеть меня, ибо без волос ты не сумеешь разжиться колдовским могуществом.
— Что за ерунда? — возмутился Сэль, отчаянно вертясь из стороны в сторону и пытаясь выследить, где же затаился Зархель.
— Посмотри на себя, — вторил Главный советник, — ты весь измарался, кто-то уже испачкал тебя, покрыл кровью и грязью. Ну, ничего, я приму тебя и такого, ведь я совсем не брезгливый. Как бы иначе я вознёсся до небес?
— Не похоже это на небеса. Скорее напоминает зловонную сточную канаву. Зархель, явись мне, и ответь за то, во что ты превратил мой замок! Что ты сотворил с матушкой и Сагаром?
Сэль старался держаться с достоинством, а потому вкладывал в слова всю возможную суровость.
Наконец, из-за угла вынырнула густая, мерклая тень. Она извивалась толстыми чешуйчатыми хвостами исполинских змей, а по верхнему её хребту, будто по крутой скале, проходил обсидиановый гребень. Главный советник Зархель растерял на жизненном пути всё своё искомое великолепие, и теперь ни у кого в ближайшем окружении язык бы не повернулся так его наречь. «Вселяющий страх», «вызывающий ужас», «отвратительное чудище», «жуткий, испепеляющий дракон, страж залежей зиртана» — вот некоторые из титулов, которые нынче были бы куда уместней для него.
— Глаза мои тосковали по Вам, Ваше Высочество, — заголосил Зархель, медленно подкрадываясь к принцу. — Сердце моё так ликует от долгожданной встречи!
Сэль принялся неосознанно отступать назад. Он обхватил черенок Крови и Воды двумя руками и выставил оружие перед собой, создавая таким образом защитный слой между собственным телом и Зархелем, но советника только рассмешили жалкие потуги несмышлёного мальчишки: в конечном итоге, разве принц вообще знал, как надлежит обращаться с холодным оружием? Королева-мать и он сам немало усилий приложили, дабы ответом на этот вопрос стало «нет», причём весьма решительное.
— Ха, взгляни на себя, мальчишка… ты же поранишься, спрячь эту безделушку. Я думал, что ты умнее, а ты самолично явился в мои покои… глупец…
Зархель уже лишь отдалённо напоминал человека: у него сохранилась только половина людского лица, шею и лоб его покрывала тёмная чешуя, а голову венчали гребень и парные рога. Конечности двоюродного дяди наследника тоже претерпели чудовищные изменения, и ныне их было не отличить от драконьих лап. На советнике до сих пор болталась шёлковая мантия, изорванная в лохмотья там, где выступали его деформированные ноги или выпячивался длинный, юркий хвост. У Сэля дыхание перехватило от такого зрелища, однако юноша всё равно нашёл, что следует ответить недругу: