Главный советник собственноручно пленил внутри клинка три магических вихря, которые до сего момента принадлежали Данаарну. Однако столь «плёвое» дело, которое первый ар Аонов провернул лишь для того, чтобы порисоваться перед принцем, а заодно и расстроить наследника престола порчей драгоценного отцовского меча, обернулось для колдуна истинным проклятьем. Кровь и Вода, что, бесспорно, обладал некоторым могуществом, в итоге обзавёлся очень полезными связями и через запечатанные обрывки душ отныне мог обращаться напрямую к Тчелану, мог погружаться в Междумирье. Меч заполучил невиданную прежде силу благодаря недальновидной ошибке Зархеля, и приобрёл способности — таланты из потусторонних слоёв, при содействии которых можно было сокрушить даже бессмертное, нетленное существо.
Сперва тело Зархеля покинула вся вязкая, инородная жидкость, привнесённая туда истоком либбо, затем с него слезла драконья шкура, что раскололась надвое, словно кожура варёного каштана, обнажая белую и беззащитную мякоть, — обычную людскую плоть. Теперь Сэль мог видеть глубокую рану, что проделал в дяде его клинок — она краснела внизу живота, и наружу уже принялись вываливаться внутренности Главного советника. Сэль, покрывшись холодной испариной, направился к обречённому, но Зархель ничего больше не говорил — он не мог. Первый ар дома Аонов захлёбывался тёмно-бордовыми, почти чёрными сгустками крови, что вытекали у него изо рта. Присев рядом с родственником, Сэль отрешённо произнёс:
— Я тоже обманул Вас, дядя. Я солгал, сказав, что отправлю Вас к Дуностару. Смерть освободила кузена от Вашего влияния, и в загробном мире вам уже не повстречаться. Он станет героем для Элисир-Расара, а Вас вымарают из летописей, как кляксу. Счастливо оставаться.
Сэль Витар Амуин Малидот выпрямился во весь рост и поступил так, как его обучили другие герои-воители былых времён: воспользовавшись услугами своего камзола, он насухо вытер клинок меча Кровь и Вода о потрёпанные полы. В конце концов, на металле даже чистая и прекрасная водица со временем превращается в обычную ржавчину, что и говорить о жидкостях с куда более сомнительной и противоречивой репутацией.
Зархель, всё ещё живой, но почти обезумевший от страданий, жадными глазами буравил стройную фигуру наследника, пока тот удалялся. У советника имелось слишком многое, что он, достопочтенный и величественный мужчина, хотел бы сказать этому негодному мальчишке, но все слова застряли в горле то ли от чрезмерного изобилия задуманного, то ли от переизбытка вернувшихся ощущений и чувств. Всё скопленное вырвалось наружу в виде крови, но Зархель продолжал смотреть на спину Его Высочества, пока пелена не застелила его взор, и пока костлявая с косой не явилась на свою беспощадную жатву. Жизнь советника оборвалась, когда тот изрыгнул заключительный поток нечистот.
Когда Сэль добрался до входной двери, стены лабиринта начали разрушаться. Они засыхали и трескались, а затем осыпались вниз крупицами самой обычной грязи.
— Х-х-х-хозяин! Н-н-н-наш хозяин! Нет! Нет! — шептал клинок Его Высочества, и, на удивление, Сэль весьма отчётливо слышал этот навязчивый голос.
— Потерпите. Уверен, мы найдём верный способ, как выпустить вас на волю, — заверил новых спутников принц внушительным тоном.
Он запросто отыскал выход из Пурпурных палат, ибо наследнику престола помогла как выдающаяся память, так и внутреннее чутьё мага. Право, это даже смешно! Зархель, одурманенный и одураченный иллюзиями, оказался не в состоянии заметить, что его возлюбленный племянник открыл глиц и заполучил хаор, и теперь сам распоряжается поистине могущественными чарами! Разве бы иначе Сэль сумел одолеть противника так легко?
Оставив Пурпурные палаты за спиной, Сэль испытал настоящее облегчение. Он вздохнул полной грудью, глубоко и вольно, так, словно с его плеч спал колоссальный груз. То, что прежде привязывало к земле и сковывало руки, наконец исчезло, и Его Высочество смог бы воспарить до небес, коли захотел бы этого, конечно, и коли бы ему позволили новые обязанности носителя короны.
Впрочем, вскоре яркость озарения сменилась ясностью трезвомыслия: повсюду во дворце виднелись следы чудовищного разгула стихий несмотря на то, что без повелителя грязевые големы быстро обратились пылью. Но в коридорах всё ещё звучали отголоски битвы, и было совершенно неизвестно, что происходит за пределами дворца: усмирились ли воды Зелёного моря, или по-прежнему продолжают бушевать, чиня бедствия в столице, сея разрушения и панику среди верноподданных мага-короля.