Поверженные големы вновь обретали крепкую форму под влиянием магических потоков, запрудивших улицы и кварталы медного холма. Только что широкоплечий и могучий воин мнил себя победителем скверны и защитником невинных, и вот опять перед ним возвышалась прежняя напасть. На него сверху вниз поглядывали янтарные глазищи големов, сияющие во тьме и злобно искрящиеся.
— Хм, занятно, — тихо прошептала Ирмингаут как раз тогда, когда воин получил ощутимый удар в висок.
Мощный толчок сбил его с ног, голова мужчины дёрнулась и наклонилась на бок. Шлем его дезертировал, он покинул своего хозяина на поле брани, обнажая самую уязвимую часть тела перед врагом. Ирмингаут показалось, будто она знает этого темноволосого и хорошо сложенного господина. Прищурившись, эльфийка всё-таки ринулась в бой.
Ирмингаут со спины набросилась на голема, который опять замахивался на оглоушенного капитана стражи. Женщина с изяществом и грацией пронзила магическую тварь мечом, не позволяя той причинить вред молодому человеку и онемевшим от ужаса сёстрам, которые до сих пор в обнимку валялись в переулке за особняком.
— Г… госпожа? — изумлённо прошептал темноволосый красавец.
— Эмерон! — рявкнула Ирмингаут, грозно оскалившись.
Тут второй голем вцепился в предплечья женщины, подхватил её на руки, а затем с размаху выбросил в сторону каменной стены.
— Госпожа! — испуганно заголосил начальник стражи.
Настало его время сражаться на передовой. Эмерон Чёрный Вереск поднялся на ноги, крепче взялся за рукоять меча и сразу накинулся на голема, атакующего Ирмингаут, которая всё ещё не пришла в себя после столкновения с кладкой из камня. У неё из носа заструилась кровь, впрочем, эльфийка решила, что виной тому вовсе не сильный удар, а потоки магии, кружащие над городом. Пальцами левой вытирая кровь, а правой подтягивая обронённый Яротай, она смотрела, как Эмерон снова уничтожает в пух и прах одного монстра тогда, как второй обретает прежние очертания за его спиной.
— Идиот, беги отсюда, — хрипло проговорила эльфийка.
— Госпожа! Я вас не покину!
— Дурак, — злобно прошептала она. — Ненавижу людей.
Правда, внезапно на Ирмингаут словно снизошло лёгкое прозрение. В блестящем клинке Яротая отразились безупречные небеса, усыпанные звёздами, и этот тусклый свет пролил ясность на скрытую особенность монстров: всякий раз после «воскрешения» из небытия они вылепливались по новой форме, однако, кое-что даже в куче грязи оставалось неизменным. Часть тела негуля или мумифицированные человеческие останки всегда появлялись в одном и том же месте. Интересно, такое постоянство в природе — это сила или слабость? Нужно было срочно проверить.
Выпрямившись и снова вооружившись, Ирмингаут напала на чудище, надвигающееся на Эмерона со спины. Эльфийка и голем схлестнулись в молниеносном поединке, который быстро определил избранника небес, а заодно подтвердил все догадки бессмертной: после того, как Ирмингаут отсекла и разрубила мумифицированную руку, внедрённую в голема, он перестал восставать из земли.
— Бей в настоящую плоть, а не в грязь! — приказным тоном объявила женщина.
Только-только бравый капитан стражи собирался пронзить мечом человекоподобное лицо голема, как Глава Белой Семёрки первой сокрушила это отвратительное чудище. Клинок Яротая прошёл насквозь головы грязевого голема и высунулся наружу с обратной стороны — прямо там, где значился янтарный глаз монстра. С острия меча на мостовую закапала густая, медово-золотистая жижа.
— Ах! — воскликнул Эмерон, стараясь перевести дыхание. — Благодарю за такую чудесную подсказку! Теперь мы справимся с этим несчастьем.
— Что это за несчастье? — спросила эльфийка, подавая руку молодому человеку, а затем резким рывком выставляя его в вертикальное положение.
— Боюсь… боюсь, госпожа, что мы сами не ведаем! Медный холм заняли эти омерзительные твари, да ещё и воины Эра Данаарна, иссушенные, тоже порой нападают на нас. Хотя… по большей части, они на нашей стороне.
Ирмингаут молча направилась в глубины переулка. Там бы она перемахнула через пару стен, пересекла бы владения нескольких частных резиденций, и ей было бы уже достаточно лишь выпрямить руку, чтобы дотянуться до кухонных садов Янтарного дворца.