Эльфийка подпрыгнула к демону-оборотню и тут же накинулась на него с обвинениями:
— Что ты наделал? Что ты…
— Не приближайся, эльф, — грозно отчеканил Эр.
Маг взмахнул рукой в её направлении, и волшебные потоки тут же сбили с ног Ирмингаут, после чего отбросили нарушительницу на приличное расстояние.
Затормозив об очередную поломанную стену, Ирмингаут возобновила натиск:
— Это ты натворил! Исправь это! Исправь всеми силами и любыми средствами!
Она оглянулась влево и вправо, и ей почудилось, что в сине-бирюзовых толщах водоворота сверкает множество любопытных зенок. Будто злополучный бог с миллионами глаз и тысячами сердец на самом деле жил не на небесах, но поселился в море, и теперь явился, дабы засвидетельствовать великий рок, а заодно и выказать своё почтение действующим лицам. Он не вмешивался, однако ему было интересно.
— Эр! Аман-Тар! Ты ведь могучий и непревзойдённый чародей! Исправь это! Я же отдала тебе камень!
Слова эльфийки глушил шум бурлящей воды, и ушей Данаарна ничего не достигало.
На мгновение Эйману показалось, будто по расслабленным бровям Сэля Витара пробежалась слабая волна негодования. Конечно, скорее всего, — это результат простого отчаяния, вкупе с воспалённой фантазией, что всегда рада принять желаемое за существующее, но всё-таки! Рано хоронить того, кто только что преставился и не был внимательно изучен опытным врачом. Надежда — тварь лживая и изворотливая, но именно поэтому она так долго живёт.
— Камень! Да! Арашвир, — прошептал Эр хриплым голосом, опять извлекая на свет Солнечную иглу Виликарты. — У меня имеется арашвир, и, должно быть, я один на целой планете знаю, как его правильно использовать! Да!
Бессмертный снова запрокинул голову, обращая взор наверх, к белой, пенящейся кайме водоворота и голубому небосводу. Может, люди смотрят на звёзды лишь тогда, когда им что-то нужно от небес, например, предсказание на будущее, календарные советы или поправки по проложенному маршруту, но бессмертные принадлежали к иной породе. В конце концов, чем солнце — не звезда? Она и есть — самая яркая, потому что самая близкая…
— Да! Спасибо! Пускай же у меня получится! Моя любовь?
— Любовь моя! — отозвалась былая возлюбленная Эймана, плавающая рядом в виде полупрозрачного сияющего облака.
Она тоже приросла к демону-оборотню после выхода из Тчелана, потому что страшно ему задолжала при прежней жизни. Их узы никогда не были образцовыми, никто из лунгов не стал бы на них ровняться, однако даже у проклятой клятвопреступницы Ульлилланы Таннаум, известной также как Эоле — Солнце, или Золотце, — наличествовали зачатки совести. И она приняла взвешенное, судьбоносное решение: вместо того, чтобы скитаться по Тчелану в поисках священного пристанища под названием Редел, где якобы всё сущее сливается воедино и становится частицей Уто, Абсолюта, Эоле срастила остатки собственной расколотой души с духом демона-оборотня, дабы оберегать и наставлять на путь истинный своего благоверного, преданного и бескорыстного союзника. Это она берегла лучшие качества лунга в чудовищном, тлетворном и нечестивом демоне — исчадии скверны; и это она показала ему свет маяка во мраке бури, что охватила бушующий океан бессмертия, взбаламутив Лассу. А маяк, в свою очередь, привёл Эра к Сэлю. И разве нужно теперь спасать пропащую душу Данаарна, когда он уже изначально считался небесами за спасённого? Отныне у Данаарна имелись иные планы, и Эоле предстояло иначе выплачивать долги.
Длинный и продолговатый кристалл арашвира, точь-в-точь как уменьшённая копия обелиска, что всё ещё торчал из горы мусора, сверкнул божественной искрой, и этот белый свет ослепительной вспышкой озарил всю округу.
Ирмингаут лежала среди обломков, и ей пришлось намертво вцепиться в выступающую из груды хлама мраморную балюстраду мостика, чтобы не улететь в водоворот — такие поднялись и задули ветры на острове.
Эр, наконец, освободил тело принца от меча, который пронзал его насквозь, а затем зашвырнул оружие куда-то далеко-далеко, словно поломанную ветку, непригодную даже для того, чтобы стать топливом в костре.
— Х-х-х-хозяин! Пощади-и-и-и-! — запел клинок Крови и Воды ещё в полёте, но бессмертный маг и не взглянул в сторону оружия.