— Ха! Какой же я дурак! И почему всегда во мне жила эта безрассудная, глупая надежда на то, что однажды ты тоже вручишь мне собственное сердце?! Я всегда хотел, чтобы ты полюбила меня, Ирмингаут.
— Но смертному…
— Да-да, — раздражённо кивнул Его Высочество. — «Смертному не дано сберечь свою любовь на этих землях». Впрочем, я начинаю думать, что вы, эльфы, просто-напросто закоренелые трусы. Я хотел, чтобы ты полюбила меня, сначала как мать, потом — как наставница, ну, а затем… я повзрослел, и стал желать большего.
— Но я любила тебя! И люблю! — внезапно Ирмингаут накрыл приступ откровенности, и она решила выдать Сэлю всю подноготную. — Только какой в этом смысл? У нас с тобой совершенно разные пути! Вернее, у меня имеется вечная дорога, а ты, будучи прирождённым правителем и безрассудным героем до глубины души, никогда не захочешь покидать пределы собственной страны! И это нас рознит!
— Хотя, это может и объединить.
— Посмотрите, как он нынче заговорил, — Ирмингаут тоже надменно хмыкнула и улыбнулась. — Лучше Вам последить за языком, Нин-дар-дин, и поберечь драгоценные слова. Не тратьте Ваши магические силы на пустую болтовню.
— Ни к чему скупиться на обычные слова. Однако, существуют и другие, которые надлежит ревностно беречь. Хаор открыл мне одну простую вещь: незачем придумывать тысячи новых слов, для волшебства лучше выбирать из самых верных и надёжных, пускай их всего лишь пригоршня. Но вот их не следует озвучивать тогда, когда за ними ничего не кроется, это… истощает магию. Поэтому, когда я говорю, что в моём сердце живёт к тебе любовь, не нужно от этого отмахиваться.
— Сэль, — загадочно прошептала женщина, запуская пальцы в растрёпанные волосы принца и заправляя ему за ухо выбившиеся пряди, — я тоже всегда буду любить тебя, как друга. Людская дружба дольше проживёт, и поэтому я выбираю её.
— Да, знаю.
Ирмингаут всегда считала, как и многие представители высоких происхождений, что любовь надевает оковы и связывает, а дружба, наоборот, освобождает. Дружба подходит странникам, не знающим осёдлость, а любовь… она даже не для героев, она — для проклятых изгнанников.
Прильнув к принцу, Ирмингаут пылко поцеловала его в губы. Она не устояла, не смогла бороться с искушением, ведь это так бессмысленно — отрицать подаренное судьбою подношение, пренебрегать возможностью. Вероятно, заключительной.
Может, собственный народ прозвал Ирмингаут бессердечной и холодной, однако, правда заключалась в том, что на самом деле эта эльфийская женщина вовсе не боялась растаять, попав под жар людского влияния, она просто предпочитала божественную прохладу; не мир из снега и льда, а долины ветров.
Сэль оплёл пальцами шею Ирмингаут, а вторую руку погрузил в волосы напарницы, привлекая её ещё ближе, и не позволяя отстраниться раньше времени. Всё-таки отлипнув друг от друга спустя несколько минут, и напоследок обменявшись скромными братско-сестринскими поцелуями, они оба ненадолго притихли, но затем принц спросил:
— И ты всё равно уйдёшь?
— Да, ты же знаешь. Меня ждёт Мирсварин, я желаю туда вернуться, чтобы… не важно.
Она взяла его руку и притянула на свою сторону, однако тут же вернула кисть владельцу, водрузив обратно на колено юноши.
— Отправишься со мной?
— Нет, — разочарованно усмехнулся он. — Ты же знаешь. Отныне я — маг-король, правитель сих земель, и я хочу совершить что-нибудь весомое на благо своего народа.
Ирмингаут тоже хмыкнула. Его Высочество, конечно, повзрослел и окреп, пройдя через некоторые лишения и испытание смертью, однако даже это не сумело вытравить из него наивность. В конце концов, здравый смысл гибнет раньше надежды, но и врагов победить проще, нежели свою любовь. Сэлю предстоит тот ещё бой с горделивыми аристократами и алчными вельможами, коли он намеревается действительно что-то сделать для подданных Элисир-Расара.
— Твоему королевству несказанно повезло, — прошептала женщина, ласково проведя рукой по щеке Сэля. — Я горжусь тобой.
— Смотри!
Вдруг наследный принц совершил резкий, грубый жест, не приличествующий более его высокому положению: он ткнул пальцем в самую восточную точку Сломанного берега, туда, где обозначилась тёмная фигура Эра Данаарна.
Пока маг исполнял волю правителя и «убирался прочь» с земель благословенных, Сэль и Ирмингаут провожали его взглядом, внимательно следя за горизонтом и терпеливо выжидая появления бессмертного. Сэль подскочил на ноги и побежал наверх, на кучу обломков. Он собирался снова прогуляться по лучу обелиска, ведь оттуда открывались наиболее чарующие и зрелищные виды. Здесь принц лучше мог рассмотреть, как в размытых и неопределённых далях исчезают очертания его верного друга и закадычного приятеля, демона-оборотня, проклятого изгнанника, настоящего спасителя Исар-Динн.