— Остроумный Касарбин мне нравится куда больше, нежели Касарбин-мудрец, рассыпающийся в бестолковых нравоучениях, — отчеканил актёр.
Затем он потянулся и зевнул, словно бы только что очнулся от сладкого и безмятежного сна посреди перин и пуховых одеял.
Трое других постояльцев лодки — Лили, Бел-Атар и Гвальд — в изумлении замерли. Они молча наблюдали за разминкой Лана, пока тот вопрошал:
— И зачем ты прятал истинного себя за маской?
— Гвальд… мне так сказал. Момо, как ты выпутался?! Я же накрепко тебя связал.
— Ха, да легко! Никаким путам не сравниться с моей проворностью.
Туман окончательно сдули студёные ветры, что гнали воздушные массы в сторону дворца. Братство Белой Семёрки в очередной раз слишком увлеклось делёжкой награбленного имущества и поисками виновных в общих неудачах, так что никто не сподобился заметить, как на комплекс Янтарной башни надвигалась стремительная и чудовищная, гигантская волна. Казалось, словно она была вылеплена из чёрного стекла, из обсидиана, и обречена обрушиться на окрестности, рассыпаясь в сотнях и тысячах осколках, что покалечат всё живое, что уничтожат всякую надежду на восстановление.
— Как ты себя чувствуешь? — почти хором спросили присутствующие, и на Момо уставились три пары пристальных, заботливых глаз.
— Я вспомнил, — торжественно объявил Лан, чем погрузил Гвальда и Касарбина в некоторое замешательство.
— Одакис, помилуй! — взмолилась Лили, которая первой узрела приближающееся цунами. — Эта волна идёт сюда! Она нас похоронит заживо!
Травница вцепилась в предплечье онемевшего от ужаса Бел-Атара и принялась его тягать за рукав. Не добившись никакой реакции от иноземца, девушка обратилась к Гвальду:
— Мастер! Что нам… что нам делать? Бежать? Надо бежать!
— Бесполезно… мы не успеем, — тихо и скорбно промолвил Гвальд, взирая на наиболее высокий гребень надвигающейся волны, которая вполне могла бы поравняться с последним ярусом Янтарной башни. — Это конец. Мы обречены.
— Нет! — взвизгнула Лили.
— Да!.. то есть, «нет», разумеется, — злокозненно отбил языком Момо. — На сей раз я согласен с девчонкой. А ну разойдись!
Он протиснулся к левому борту, распихивая по сторонам потрясённых приятелей. Затем вытянулся во весь рост, расставил ноги на ширину плеч и чуток повертел головой, попеременно склоняя её то туда, то сюда, после чего взялся хрустеть пальцами. Момо явно разминался так, словно провёл в волшебном забвении несколько сотен лет кряду, а теперь вот собирался показаться миру во всей красе. Все его члены затекли и закостенели, ибо давненько жилы и вены этого смутьяна не наполнялись животворящими потоками майна, зато сейчас они готовились снова принять желанных гостей.
В воде проклюнулись лысые макушки уграшей, то увенчанные несколькими отдельными волосками, то покрытые тиной или водорослями. Затем над поверхностью замерцали их жёлтые зеницы, наводящие страх на смертных обывателей, однако монстры не планировали нападать на братство Белой Семёрки. Они вообще больше не думали причинять кому-либо вред, но будто бы просто молчаливо засвидетельствовали собственное почтение местному владыке — единственному господину всех окрестных земель и рек, тому, кого нельзя называть по имени, появляющемуся из прибывающих вод. Впрочем, имя это было доподлинно известно и мастеру Гвальду, хозяину мечей, и странствующему художнику Бел-Атар Касарбину, и деревенской травнице Таолили, случайно при рождении получившей в дар от богов совершенную память. И звучало оно, как Лан Кер-Велин, или Момо, без кавычек.
Момо застыл в живописной позе, преисполненной силы, грации и величия. Он направлял невидимые потоки майна туда, куда хотел, и гигантская приливная волна, уже ударившая о земли Янтарного острова и породившая чудовищный рокот, рассыпалась перед его могуществом, расщепляясь надвое и огибая хлипкую рыбацкую лодку. Жалкий клочок суши, на коем покоилось дно судна, даже не содрогнулся, но постепенно его начали поглощать прибывающие воды. Послушное Зелёное море аккуратно приподнимало ладью над островком, пока не привело её в должное положение — такое, что подобает всем приличным судам: посреди слегка колышущегося, иногда щедрого, а иногда скупого полотна из бирюзовых волн.
Бел-Атар, Лили и Гвальд сперва съёжились, плотно вдавливая свои тела в корпус лодки и будто бы ища устойчивости, однако вскоре им пришлось изменить положение и распределиться вдоль судна, чтобы не перевернуться на воде. Они внимательно смотрели на спину Момо, возле которого клубились магические завихрения и струился робкий, мерцающий блеск майна. Белые искры полупрозрачной вуалью окутали его волосы и подняли их вверх.