— Благодарю, Ваше Ве… Ваше Высочество, — закивал Гвальд, так и не дослушав речи своего правителя.
Слишком много времени он провёл в омуте и уже совершенно отвык от всяческих приличий, ровно, как и напрочь позабыл о строгом придворном этикете, хоть и утверждал обратное.
Впрочем, Сэль сам был вольнодумцем и тем ещё смутьяном, и спустил гостю мелкие огрехи. В конце концов, принц уже наслушался от Ирмингаут различных историй о Гвальде Великом, Гвальде Ужасном и Гвальде Могущественном, разрывающем медведей голыми руками и крушащим врагов короны направо и налево. Его Высочество был прекрасно осведомлён, кому и чем он обязан, а такие щепетильные в вопросах чести, как Сэль, в должниках подолгу не засиживаются.
— Если ты согласен, то просто ответь «да», без хвалебных речей.
— Да, Ваше Высочество! — отчеканил в манере военных Барадульф.
— Вот и славно. Тебе также полагается некоторое довольство, весьма скромное, но всё-таки. И жильё для тебя и твоего семейства…
— У меня нет семьи, Ваше Высочество, — снова перебил принца мастер.
— Я бы на твоём месте не отказывался, ибо всё быстро меняется. Поверь мне.
После недолгих обсуждений и спустя тройку баек от Барадульфа о его жизни в омуте под одной крышей с Белой Семёркой, Его Высочество сменил курс беседы, клоня в ту сторону, которая его по-настоящему волновала:
— А эта девица, травница Таолили, неужели у неё действительно идеальная память?
— О, да, Ваше Высочество! — восторженно подхватил Барадульф, возле которого уже покоился полупустой кубок с вином. — Её память идеальна! Стоит Лили разок на что-то взглянуть, будь то текст, или схема какая, или план улицы, то она тут же запоминает всё в мельчайших подробностях! Да я в жизнь такого не видывал! Это превышает все людские возможности!
— М-м-м, интересно, — протянул наследник, постукивая указательным пальцем по своей нижней губе, и его крупный перстень с александритом породил яркую искру. — Она понимает, что запомнила, или просто выдаёт прямой, неосмысленный текст, не вникая в написанное?
— Понимает ли она? — мастер оглянулся по сторонам, а потом приблизился к Его Высочеству так, словно они были старинными приятелями и по-дружески болтали в таверне. — Да это она добыла для Вас Солнечную иглу! Она проникла в чертоги Янтарной башни и обдурила этих «всезнающих провидцев»!
— Таким талантам найдётся достойное применение, — загадочно прошептал Сэль, смотря на кипы бумаг. — Больше тебя не задерживаю, Барадульф.
Свежеиспечённый капитан ночного отделения дворцовой стражи поднялся на ноги, поклонился Его Высочеству, и тут же поспешил удалиться, дабы не мозолить глаза юному правителю, столь занятому в последнее время, что на нём начала сказываться нехватка сна.
Перед дверью в кабинет Барадульф вновь повстречался с Эмероном, однако молодой человек больше не взирал на него ни с подозрением, ни свысока. Обменявшись лёгкими учтивыми поклонами, они разошлись по разным углам, и вскоре мастер добрался до того оговоренного места, где его должна была ждать Ирмингаут — возле длинного, узкого окна. Сегодня створки, замощённые стеклом в обрамлении свинцовой сетки, были настежь распахнуты так, чтобы в помещение мог проникнуть ароматный воздух из сада. Ирмингаут стояла неподалёку и наблюдала за природными красотами.
— Ты согласился? — спросила женщина у приблизившегося приятеля.
— Конечно!
Правда, почесав подбородок, Гвальд добавил:
— Не скажу, что я сумею начать всё заново… и не скажу, что это предел моих мечтаний, но о таком я даже не просил.
Нет, мастер не сможет начать с чистого листа или продолжить с того места, где остановился прежде. Возвысившись на новый уровень, он просто последует по параллельному пути.
— А ты? Всё равно вернёшься в Мирсварин?
— Вернусь, — тихо ответила женщина. — Только позже, после коронации, во втором или третьем месяце осени мы отправимся в дорогу.
— Не поздновато ли для путешествий? — хмыкнул Гвальд. — Зима — это не лучшее время, чтобы снаряжаться в странствие. И море неспокойно, и холода кусаются.