Бел-Атар взглянул на Лили, однако взор девушки скорее был прикован к нему самому, нежели к небу, и звездочёту не оставалось ничего, кроме как посмеяться над собственной нелепостью.
— Впрочем, тебе такое не интересно. А что ты видишь, когда смотришь на звёзды?
— Что я вижу? — озадаченно переспросила Лили, хлопая широко раскрытыми, ореховыми очами, на влажной поверхности которых отражались небеса. — Знаю, что я должна видеть там всякие корабли, драконов, рыб и лучников, но ничего такого не происходит. Я вижу только россыпи блестящих брызг, лишь белые мигалки. Они красивые, конечно, но, пойми: я — травница. Я опускаюсь на колени, чтобы поднять дары с земли. Дабы залечивать раны и исцелять хвори, мне не нужны небесные помощники.
Да, Касарбин уже догадался об этом. Таолили звёзд с неба не хватала, ведь ей всегда с лихвой хватало того, что преподносила земля. И идеальный небесный порядок превращался в хаос в её неопытных глазах.
— Не случайно мудрецы считают, будто некоторые из звёзд уже умерли. Они потухли, и до нас доходит лишь свет того, что давно сгинуло в пучинах небытия, — заунывно прошептал Бел-Атар, смотря куда-то вдаль. — Никому не нужны советы несуществующих.
— Ох, это так грустно. Сегодня все прям так и норовят расстроить меня.
Значит, звёзды умерли, их свет — холодный отблеск погребального костра, что сам отсчитает время смертных на планете, а затем поспешит исчезнуть навсегда? А после воцарится безграничная тьма? И у человека нет даже права на бессмертную любовь, потому что жизнь его истончается и портится столь скоропалительно? И что же делать?
Не удивительно, что люди потеряли интерес к небесам, хотя красота созвездий до сих пор бывает притягательна и радует глаза. Ныне смертным дороже те цветы, плоды, злаки и деревья, до которых рукой подать, и от которых предвидится мгновенная польза. И как Бел-Атар Касарбин вообще удосужился причалить к подобным берегам?
— Эй, — удручённо прошептала Лили, прижимаясь плечом к руке молодого человека, дабы ощутить добрососедское тепло, — ты всегда говоришь так, словно сам являешься мудрецом. Всегда поражаешь меня. Но сколько тебе лет на самом деле?
— А тебе сколько? — ехидно улыбнувшись, вымолвил собеседник. — Очевидно, что ты тогда солгала Гвальду.
— Семнадцать, и я не вру. Ну, или около того, я же сирота, откуда мне знать? Меня приютила и воспитала наставница Рута. Она была великой травницей в нашей родной деревне, всему меня обучила, мы вместе помогали жителям, но потом она захворала, и недуг её оказался смертельным… эту зиму она не пережила. Потом кое-что случилось, и мне пришлось податься в город на поиски работы. Если хочешь, могу дальше рассказать, только сперва ответь на мой вопрос.
Девушка игриво улыбнулась, и Бел-Атар отозвался тем же.
— Даже если скажу — ты всё равно не поверишь.
— Почему? — возмущённо завыла Лили. — Я поверю во всё, что ты мне скажешь.
— Неужели? Во всё? — отвернувшись в сторону и чуток помявшись, мужчина произнёс. — «На самом деле», мне двадцать девять.
— Что? Нет! Не может быть! — девчушка всплеснула руками.
Касарбин тоже придерживался заданного курса — он продолжал поражать Лили до глубины души.
— Никогда бы не подумала! Ты так молодо выглядишь.
— Да, такова особенность нашей семьи. Трудно поверить, однако я ненамного младше Гвальда, где-то на пять-шесть лет…
— Быть не может! Да он как будто твой отец! — радостно прокричала девушка и рассмеялась.
— Всё, мне надоело. С вами никакого покоя не предвидится, — раздался раздражённый голос, доносящийся из-за укрытия.
На крыше имелась навесная пристройка, наподобие небольшого балкончика, которую от общего пространства огораживал тент. Лили даже не догадывалась, что под навесом всё это время спал Момо в компании Носатого. Но парнишка пробудился от разговоров и теперь пребывал в дурном настроении. Высунувшись из-за укрытия, Момо окинул Лили и Бел-Атара негодующим взором, однако его волосы растрепались и взъерошились, пряди на затылке задрались вверх, и ныне актёр выглядел столь уморительно, что весь его гнев промчался мимо присутствующих, никак их не задев. Явление Момо в таком виде вызывало в Лили лишь смех, ведь у него на голове словно демоны водили хороводы.
— Момо! — пропела Таолили, растирая озябшие ладони. — Я не знала, что ты здесь.
— Ваша бесконечная болтовня так утомительна, — процедил парнишка сквозь зубы, выбираясь из-под навеса. — Я прихожу сюда именно потому, что Касарбин работает тихо.