Приезжие были значительно выше и внушительнее Момо, не говоря уже о Лили, и они быстро решились на крайние меры — под покровом тьмы, под прикрытием бури и во мраке узких, безлюдных улочек они взялись обступать тех, кто показался им лёгкой добычей.
— У нас есть лишние монеты, а вы ведь торгуете вразнос цветами, не так ли? — промурлыкал третий, скользнув нескромным взглядом по наряду Момо.
— Вы заблудились, добрые дины? — спокойным и бесчувственным тоном выдал парнишка, попутно пытаясь свести друг с другом полы плаща, что всучила ему Лили. — Здесь неподалёку имеется славная харчевня, которую стоит посетить всякому приезжему, я вам…
— Мы бы лучше посетили тебя, — блеснув чёрными глазами, прошептал бородач.
Он поднял было руку, желая схватиться за одежду Момо, однако Лили не позволила этому случиться. Она прекрасно помнила наставления Гвальда касательно того, что Лан терпеть не может, когда его трогают без дозволения незнакомцы, поэтому, совершенно не подумав, перехватила руку главаря торговцев и угрожающе сжала его запястье. Первые пару мгновений никто из мужчин не сообразил, что вообще произошло, и только по лбу испуганного Момо заструился пот. Он извернулся, выгнул спину и прильнул к обширному брюху настырного господина, пуская всё своё обаяние в ход.
— Дин, ты нас с кем-то перепутал, — запел Лан и столь обольстительно улыбнулся, что купец сразу подобрел. — Взгляни же сам, моей сестрёнке нет ещё и четырнадцати лет, она даже не понимает, о чём ты толкуешь…
Момо, распинаясь перед торговцами солью, незаметно потянулся левой рукой к собственному поясу, в складках которого был припрятан кинжал. Он так не хотел прибегать к секретному оружию, и марать себя кровью, только Лили почти не оставила шанса на иное разрешение ситуации. Однако сверкнула молния, затем раздались оглушительные раскаты грома, Носатый встрепенулся и со всей прыти побежал в самый страшный, полуразрушенный и обветшалый особняк.
— Носатый, нет! Куда ты? — позвал зверька Лан, но питомец не вернулся.
Пока растерянные купцы хлопали ртами, Момо взял Лили за запястье и потащил её в заброшенный храм богов, где только что скрылся зверёк.
— Красавицы! Куда же вы? Мы ведь пошутили! Не убегайте!
— Идите с миром, но только не заходите в этот дом, там видели воплощений утопших! — заголосили перепуганные торговцы. — Эй, ау?
Момо ничего не слышал о воплощениях утопших, которых якобы видели в заброшенном храме Шалви́ры, однако он прекрасно знал данное строение, и как раз собирался срезать путь сквозь него. В конце концов, парнишка не единожды посещал это здание ещё до запустения, а после его падения и частичного разрушения так вообще обосновал там свой тайный уголок.
— Ты! Ты неотёсанная и глупая деревенщина! — рычал Момо, пока волочил Лили по разбитым ступенькам вниз. — Никогда не знаешь, когда следует помалкивать! Мне чуть не пришлось пустить в ход это.
Рассерженный парнишка резким движением выхватил кинжал и поднёс блестящее лезвие к лицу спутницы.
— Или лучше было отдать им тебя на растерзание и посмотреть, что за мерзости они с тобой сотворят?
— Но я ведь! Я же! — всхлипнула взбешённая Лили, всплеснув руками перед собой. — Я же за тебя переживала!
— Заткнись! Нет нужды за меня переживать! Я — опытный игрок, и знаю, когда и что полагается ставить на кон, а ты чуть было не подвела меня под преступление. Ещё раз такое выкинешь, и, Одакисом клянусь, я не буду прикрывать твоё невежество, — Лан грубо тащил Лили в глубины подземелий храма Шалвиры, который очутился не таким убогим, каким выглядел со стороны.
Таолили не могла осознать причину гнева своего подельника, ведь, по личному мнению девушки, ей двигали исключительно благие намерения: травница не желала давать в обиду младшего брата из Белой Семёрки. Однако, в итоге, нарвалась не просто на сопротивление, а на нечто давнишнее и закоренелое. Будто случайно надавила на старинную, незатягивающуюся рану, что терзала Момо до сих пор. Впрочем, иногда приходится проливать многое ради того, чтобы залечить гнойный нарыв — и слова, и пот, и слёзы, и даже кровь. Нужно только собраться с духом и вскрыть его.
— Умерь свою гордыню! — продолжал разоряться Лан, пока спускался по секретному проходу в подземелье храма. — Гордость вообще не для таких, как мы с тобой.
— Каких, «таких»?
Впереди простиралась обширная лестница, выдолбленная прямо в горной породе, а над головами путников смыкался ухабистый скалистый свод, где поблёскивали мелкие бесцветные кристаллы. Свет в пещеру проникал через специальные пазы сверху, вернее, проникал бы, если бы на улице блистало солнце, однако даже без дневных светил здесь можно было вполне свободно передвигаться, ведь под ногами колыхались травы с бело-серебристым пушком, излучающим сияние.