— Я живу в омуте… как думаешь, чем я буду заниматься? — нервно выпалил Онкелиан и тут же отвернулся в сторону. — Тебе лучше держаться от таких вещей подальше, и никому не сообщать, что ты встречался со мной.
Ватрушка, сегодня облачённый не в магическую рясу, а в одежды заурядного горожанина, непритязательные и скучно-серые, отвалился на деревянную спинку сидения и нахмурился.
— Ты… ты посмотрел то, что я тебе отослал? Те бумаги? — немного погодя, поинтересовался отставной маг.
— Да… — удручённо вымолвил его кузен. — Но я тоже ни черта в этом не понял! Какой-то вздор, а не колдовство!
— «Ни черта»… — загадочно повторил Онкелиан, складывая руки на груди в замок. — Осмелишься сказать такое дома за столом — и тебя выпорют.
— Я уже слишком взрослый для подобных наказаний. Теперь они бьют по слабому месту мужчины… по его карману, — хмыкнул Идорин.
Он немного расслабился, припоминая старые-добрые времена, когда они оба ещё были мальчишками, только и гораздыми, что на всякие дурацкие шалости и бессмысленные выходки, за которые регулярно получали нагоняй и от матерей, и от тётушек, и от главы поместья.
— Кстати, кузен, как тебе живётся нынче в этом… омуте?
— Недурно. Имеется и где поспать, и что поесть. Правда, иногда я до сих пор вспоминаю, какими пышными были караваи у нашей нянюшки… Мои никогда так не поднимаются, что бы я не делал.
— Ты ведь сейчас говоришь прямо, а не намекаешь на что-то скабрезное? — фыркнул статный собеседник Онкелиана, одетый по современной моде, в тёмно-синий камзол из слегка блестящих тканей.
— Что? Нет конечно! Что ты такое несёшь?
Идорин разочарованно наморщил нос. Когда молодым людям было по десять-двенадцать лет, их няне стукнул, наверное, уже пятый десяток, не меньше, но Идорин всё равно предпочёл бы, чтобы кузен думал о ней, а не о её пирогах. Чтобы помнил иное тесто, которое ему не удалость вымесить как следует, не буквальное… иначе они оба возвращаются к искомой проблеме.
— Ох, Онкелиан, у тебя имеются хоть какие-то несъедобные воспоминания?
Да, Идорин чувствовал именно разочарование. Чары спали с Онкелиана, он напрочь лишился всего магического и вдохновенного, отдав своё предпочтение самому насущному и суетному — простому хлебу.
— Воспоминаний всё меньше и меньше, дорогой кузен. Я просыпаюсь, я ломаю голову над волшебной формулой, и я снова ложусь спать. И если не расшифрую формулу заклятья, то воспоминания вовсе прекратят накапливаться.
— Что?! — встревожился мужчина. — Как ты… во что ты ввязался?! Тебе требуется помощь?
— Да, — Ватрушка поднялся на ноги и уже было вышел из-за стола, — не приближайся к омуту и на версту в таких одеждах, тебя там быстро вокруг пальца обведут. За меня же не волнуйся, я обучился плавать в мутных водах. Может, сом и угорь — рыбы неблагородные, однако они долго живут… и становятся огромными.
Ватрушка двинулся к дверям, решив, что безупречно провёл игру, хоть они никогда не были с кузеном настоящими соперниками, скорее наоборот — союзниками и соучастниками мелких преступлений. Однако жизнь разрушает союзы и умаляет участие, когда дороги расходятся по разным берегам, и когда один покоряет моря, а второй сидит в засаде на дне неглубокого пруда. В конце концов, между Идорином и Онкелианом навсегда останется одно слово — зависть.
— Подожди, — кузен ухватился за небогатый наряд Ватрушки и задержал его. — У меня имеются плохие вести для тебя…
— Какие-такие вести? — недоверчиво прищуриваясь, прошипел маг.
Он будто почувствовал, как через мимолётное прикосновение сквозь слои тканей ему передаётся холодный озноб, что уже разбил тело Идорина. Повеяло морозом, словно в таверну заявился бог северных ветров.
— Онкелиан, тётушка… она…
— Что с матерью? Она здорова? — Ватрушка быстро вернулся на собственное место.
— Да… но тебе это не поможет. Тётушка очень огорчена твоим поведением, она приказала лишить тебя, — какое-то время Идорин собирался с мужеством, но потом всё-таки закончил предложение стремительно и твёрдо, — …приказала лишить тебя всяческого довольства. Также она запретила родственникам поддерживать тебя, словом, делом или деньгами — не важно.
— Что?! — возмущённо заорал Ватрушка на всю таверну и ударил кулаком по столу. — Лишить меня довольства? Да я и без того перебивался от выплаты к выплате… Мне даже пришлось вернуть семейные магические реликвии и личные артефакты, что я приобрёл на средства отца. Так что же… что же мне делать теперь?