С тех пор я к нему не выхожу больше, здесь за углом девятиэтажки прячусь, жду, когда он мне жрачку принесет. А он ничего, все равно, каждый день носит, выйдет из подъезда и давай по сторонам башкой вертеть, меня, значит, ищет, потом кричать начинает:
— Лохматый! Лохматый!
Я не отзываюсь, знаю, что покричит, покричит, а потом высыпет из пакета, что принес, на газетку, и уйдет. А я уж после спокойно себе выйду... Ну, по правде говоря, не совсем спокойно, придется бежать со всех лап. а то тут охотников до чужого добра полным-полно! Свои-то — нет, не сунутся, знают, с кем дело имеют, а вот воробьи и голуби пустоголовые так и лезут. Вот, например, вчера., не успел Дурачок уйти еще, как ворона, наглая дрянь, схватила кусок говяжьей отбивной и потащила его куда-то! Я ее за крыло (ведь мое мясо, мое!), так и она меня, зараза, клювом долбанула! Бо-о-льно! О-о-о...
О-о-о! Сколько же можно ждать! Ветер ледяной прямо на меня дует! Неужели все-таки не придет! А еще говорил, привязался! На самом деле он уж думать про меня забыл! А я здесь торчу, как придурок... Дверь, кажется, хлопнула! Он? Ну, конечно, он! Не мог он забыть про меня, не мог...Ой, а это не он совсем! Просто так мужик какой-то! Обознался я! Вот это да! Нюх совсем потерял! Аи, яй, яй! Скоро и вовсе раскисну! Все! Хватит! Хватит ждать, надо уходить! Топчусь здесь, как дурак последний! Все, сейчас уйду! Сейчас… Что это? Грузовик к его подъезду подкатил, наши все собрались, голосят со всей дури! Мне тоже к ним хочется, но только вдруг он все-таки выйдет, при нем как-то неудобно за угол бежать прятаться, лучше здесь еще немножко постою, понаблюдаю! Этот грузовик я знаю, это когда люди конуру свою меняют, они туда вещи запихивают. Вот балбесы! Была бы у меня конура, я бы никогда ее не поменял! Во, понесли веши, двое здоровых мужиков диван волокут, сейчас запихивать будут! Ух, опять этот ветер противный дует... Что это? Запах... его запах... это же диван Дурачка, ну на котором еще самка его сидела! Ой, что-то неспокойно мне! Так, а это еще что? Кресло! То самое, котом воняет на весь двор, дышать нечем! У-у-у! Что же это происходит, может, кота в новую конуру перевозят, ой, не пойму ничего я что-то! О-о-о, как-то мне не по себе! А вот и он! Он! ОН! Вышел все-таки! И сверток при нем, говорит о чем-то с мужиками (я вспомнил, Грузчики их зовут, правда, породы не знаю). Все, грузовик закрыли, он поворачивается в мою сторону, кричит:
— Лохматый! Где ты, Лохматый! Выходи! Я знаю, что ты где-то здесь прячешься! Уезжаю я, понимаешь! На новую квартиру! Выходи, Лохматый! Попрощаемся! Ну, выходи же!.. Не хочешь?.. Ну, ладно, как знаешь! Прощай, друг! Не поминай лихом!
Потом разворачивает сверток, высыпает на газету еду, залезает в кабину, и грузовик трогается. А к стою, как пришибленный, за углом и смотрю, как он едет, медленно сначала, а потом все быстрей... быстрей... Как в тумане вижу, что ворона (та самая, с крылом драным) опять к моей газетке подскочила... только почему-то мне теперь нет до этого никакого дела... мне теперь ни до чего дела нет, кроме этого уезжающего грузовика, как быстро вертятся его колеса, сейчас грузовик скроется за углом, и... Меня подбрасывает вверх, словно распрямляется скрытая внутри меня пружина, и я бегу, как я не бегал никогда в жизни, словно я не здоровый дворовый пес неизвестной породы, а самая что ни на есть чистокровная борзая. В ушах свистит холодный ветер, сердце прыгает в горле, я несусь огромными скачками — и все же не успеваю за этими проклятыми колесами. Почему я бегу? Ясно же, что не догоню! Не дурак же я в самом деле, чтобы думать грузовик догнать! Тогда зачем? Что со мной? Я что, влюбился, что ли, в Дурачка? Или боюсь остаться без дармовой жрачки? Почему передвигаются мои лапы, словно я заводная собачка, в которой что-то сломалось, и она никак не может остановиться? Грузовик уезжает все дальше и дальше, быстрей и быстрей... У меня перехватывает дыхание и уже заплетаются лапы... Все! Хватит! Я останавливаюсь, потому что мне больше нечем дышать, и ложусь на грязный снег на обочине, сквозь мутную пелену вижу, как тормозит грузовик у светофора. Я хватаю раскрытой пастью воздух, жадно лижу снег, грузовик плюется отвратительным серым дымом и снова трогается. Тогда я поднимаюсь и бегу вслед за ним, если это, конечно, можно назвать бегом, я теперь буду бежать за ним, пока не упаду и не околею. Потому что не могу иначе! Ошибся тогда Дворник-таджик, не хозяин Дурачок мне вовсе! Кому нужен хозяин?! А вот Бог нужен всем, даже самой распоследней дворняге! И все его ищут, всю свою короткую и кривую жизнь, даже Крыса, и тот ищет! А я нашел! Я ведь нашел его, своего Бога, просто я не знал об этом раньше! А теперь знаю! И я, наконец, понял, что он такое! Это когда ты лежишь в переходе, или клянчишь у киосков, или просто бредешь по улице — и тебе хорошо оттого, что ты больше не один! Это когда ты стоишь за углом девятиэтажки, и идет снег, и дует ледяной ветер, а ты ничего не чувствуешь, кроме счастья от того, что ты скоро увидишь его! Это когда больше ничего не жалко, ничего не страшно и ничего не стыдно! И нет больше ни законов, ни правил! И можно все отдать, и башку, и никчемную свою свободу, и даже можно встать на задние лапы, как те беленькие собачки, только не из-за куска мяса, конечно! Я, наконец, нашел его! Я тоже избр..избранный! Разве я могу теперь его потерять, дать какому-то глупому грузовику увести Бога от меня! И поэтому я бегу на дрожащих лапах, с перехваченным горлом и уже мутнеющим сознанием, я все еще бегу и, словно глупый щенок, надеюсь на чудо!