Уилл послушался. Девочка сделала какое-то очень простое движение и, прежде чем он понял, что произошло, освободилась из его хватки.
— Ничего себе, — сказал он и кивнул в сторону шатров, раскинутых по ту сторону железнодорожных путей. — Кто эти братья Клак?
— Урия и Кроуфорд. Кроуфорд умер. Он-то как раз и был предприимчивым. Теперь это захудалое представление, но все же какая-никакая работа.
Уилл вдруг почувствовал себя ребенком. Все его приключения, в отличие от отцовских, происходили в его воображении или были зарисованы в альбоме. Эта девочка, казалось, жила в другом мире. Смотреть на нее было подобно тому, как смотреть на дорогу, уходящую за горизонт: стоило только бросить взгляд, как сразу хотелось увидеть, что ждет дальше.
— Ты мог бы стать художником, — сказала она, показав на его альбом. — Ты об этом мечтаешь?
— Я не знаю, — опять смутился Уилл и пожалел, что не обдумал свои планы и стремления раньше. — Просто рисую.
— Глупо не использовать свой талант.
— У меня не так уж хорошо получается.
— А я думаю, очень хорошо.
Щеки Уилла вспыхнули. Проклятье, и почему только он так быстро краснеет?
— Ты, наверное, все фокусы знаешь? — спросил он, чтобы переменить тему.
— Какие, например?
— Ты умеешь исчезать?
— Конечно, — ответила она, немного подумав.
— Покажи!
— Но я пока не хочу исчезать.
— Значит, не можешь, — улыбнулся Уилл и прищурил один глаз.
Ее брови надменно поднялись.
— Невежливо обвинять человека во лжи.
— Я и не обвинял тебя… — начал он, но тут в отдалении раздался гудок локомотива, и Уилл вскочил на ноги. Он увидел поезд, но приближался он не с той стороны.
— Это не твой папа? Уилл покачал головой.
— Приходи сегодня вечером в цирк, — пригласила девочка.
— Сколько это стоит? — Он знал, что его мама переживала из-за денег. Она всю жизнь переживала из-за них.
— Для тебя — бесплатно. И родителей приводи. Только скажи мужчине на входе в шатер: «Jeg inviterte».
— Это что, какой-то секретный цирковой код? — взволнованно спросил Уилл.
— Нет, это просто означает «Я приглашен» по-норвежски.
— Ты норвежка?
— Наполовину норвежка, наполовину француженка, — пожав плечами, ответила она.
Для Уилла все это было невероятной экзотикой.
— Я с радостью приду, — сказал он.
Поезд медленно подъехал к платформе, издав еще один гудок. Начальник станции сполз со своей табуретки и вышел из хижины.
— А ты покажешь, как можешь исчезать? — спросил Уилл девочку.
Она широко улыбнулась.
— Обещаешь, что придешь?
— Обещаю.
Он перевел взгляд на поезд и заметил, что тот не был товарным. Локомотив тащил всего два вагона, и выглядели они нарядно.
— Интересно, кто приехал? — произнес Уилл и повернулся к девочке, но ее уже не было. Он посмотрел вокруг — ни следа. Локомотив медленно ехал вдоль платформы. Не могла же она проскользнуть перед поездом? Может, она и правда умела исчезать? Уилл вспомнил, что даже не спросил, как ее зовут… И у нее остался его зуб сасквоча! Он в ужасе ощупал свой карман. Пусто. В этот момент поезд остановился. Машинист и кочегар соскочили с локомотива и крикнули рабочим:
— Ребят, напоите и накормите паровоз!
Уилл побежал вдоль состава, чтобы обогнуть его, надеясь догнать девочку, но случайно налетел на выходившего из пассажирского вагона мужчину и растянулся на земле. Поднимаясь, он успел заметить его начищенные до блеска ботинки, твердо стоявшие на платформе.
— Прошу прощения, сэр, — произнес он, задыхаясь.
Мужчина был коренастый — неудивительно, что смог удержаться на ногах. У него были ухоженные усы и бородка, квадратная голова и очень высокий лоб. Дорогие жилетка и пальто обрисовывали солидное брюшко. С удивлением Уилл заметил в его глазах любопытство, а не гнев.
— Вы так спешите, молодой человек…
— Простите меня, но там девочка… Она взяла кое-что…
— А, она украла твое сердце, верно? Уилл вспыхнул.
— Нет, — пробормотал он подавленно, — зуб снежного человека.
— Вот это да! — произнес джентльмен с видимым интересом. Он наклонился, поднял раскрытый альбом Уильяма, и брови его взлетели на лоб, как только он увидел наброски.
Уилл в этот момент хотел лишь одного — исчезнуть, спрятаться, раствориться в воздухе, но уйти без своего альбома он не мог, а просить вернуть его было неудобно.
— Хорошие рисунки, — сказал джентльмен. — Я полагаю, кто-то в твоей семье работает на железной дороге?