Словом, была создана обстановка постоянной подозрительности, при которой отец, человек эмоциональный и к такому не привыкший, постепенно заводился. Так и созревало решение об отставке Муслина, которое Валерий Николаевич обнародовал как свое, но на самом деле его авторство однозначно принадлежит Липатову. Который, знаю, спустя десять минут после оглашения приговора втихую перезвонил Муслину и сказал: «Славо, ты извини, это все Филатов. Ты же знаешь: мы с тобой друзья, я не хотел тебя увольнять, но ничего не мог сделать».
Александр Удальцов вспоминает:
– Проблема была в том, что после ухода Семина в сборную Филатов, а вслед за ним и Липатов, начали играть в тренеров Не раз бывало, что они настаивали на включении в состав того или иного игрока – что при Эштрекове, что при Муслине При Славо это было особенно заметно, потому что состав на следующий матч он начинал нарабатывать со вторника.
Он очень верил в Ваню Старкова. Говорил: «Если он не сбавит - через год будет в сборной». И все время хотел ставить его левым защитником. Наигрывал изо дня в день -а в четверг-пятницу на базу приезжали Липатов и Красновский, заходили к Муслину. После чего на матч в качестве левого защитника в стартовый состав включался, к примеру, Хад. Однажды Муслин этого давления не выдержал, сделал не так, как ему сказали. И это обошлось ему дорого.
Кстати, Филатов в беседе со мной очень сожалел о том же, о чем упомянул Удальцов, – о собственном вмешательстве в тренерские дела. Хотя иногда – помогало. Скажем, в 2005-м, когда после первого тайма поединка в Перми против «Амкара» на табло горели ужасающие цифры 3:0, Филатов, рассказывают, в перерыве без тени сомнения зашел в раздевалку. Видя, что Эштреков находится в ступоре, президент клуба нашел жесткие и нужные слова для игроков, указал, какие замены нужно сделать. После матча на табло горели цифры 3:4. В пользу «Локо».
Тем не менее следует признать, что в сезонах 2005 и 2006 годов Филатова по этой части явно занесло. Что он и сам сейчас безо всяких оправданий признает.
Правда, Шагинян, не являющийся безоговорочным поклонником Муслина, считает:
– Филатов не хотел «потренировать» – он просто считал себя главным ответственным за результат. И переживал за него страшно, не спал, сердце уже начинало беспокоить. Все это и заставляло его порой вмешиваться в тренерскую работу. Одно дело, когда этим занимаются Липатов или кто-то еще из президентов-ди-лентантов, не имевших футбольного прошлого. Но отец был отличным футболистом, и он по крайней мере видит игру как профессионал. Видел он и другое: европейский подход Муслина был для этой команды не совсем правильным. Хотя по сравнению с Эштрековым, который закручивал гайки, у игроков появилась свобода, за что они Слово и любили.
Тот же Палыч знал, где нужно искать любого игрока, если тот, не дай бог, куда-то исчез, запил. Здесь же было так: потренировались – спасибо, до свидания. Это о многом говорит, потому что тренер должен круглосуточно жить своей командой. Славо же очень четко подразделял время для работы и отдыха, не сильно себя перетруждал. И игроки, глядя на такое доверительное поведение тренера и, возможно, сами того не осознавая, в какой-то момент расслабились, потеряли концентрацию. Результатом чего и стал позор в Бельгии, который, конечно, на отца повлиял. Вы оке помните: главным ответственным за результат он считал себя.
Судьба Муслина, похоже, была предрешена в бельгийском городе Генте, в матче Кубка УЕФА против безвестного клуба «Зюлте-Варегем». К тому времени еще бьша жива память о доблестях «Локомотива» в Лиге чемпионов двух-трехлетней давности – а оттого унижение от полулюбителей было воспринято особенно болезненно. «С каким ощущением просыпается человек, который считал себя "кач-*ом", а вчера был до синевы избит хлипким подростком?» -написал автор этой книги в «Спорт-Экспрессе» на следующий день после той игры. Можно с какой угодно степенью снисходительности относиться к тогдашним, давно растаявшим эмоциям. Но в том-то и заключается их ценность, что они – живые, настоящие. И хлесткость формулировок отражает то, что чувствовал не только я – все, кто имел несчастье видеть ту игру.
В первом матче, на своем поле, железнодорожники гоняли эту команду со сложным названием по полю как Сидоровых коз. Помню свои ощущения во время того матча: мы с коллегами сидели в ложе прессы и смеялись! Нам казалось, что таких неуклюжих «пассажиров» из Западной Европы в Черкизове не видели никогда. Мы обсуждали, с разностью в три или четыре мяча выиграло бы у «Зюлте» со свистом вылетавшее из российской премьер-лиги «Торпедо». И это при том, что сам «Локо» играл даже не в пол-, а в четверть-ноги. Но мы оправдывали это предстоявшим через два дня дерби с ЦСКА, а также тем, что два мяча при всем своем разгильдяйстве железнодорожники забили.
А потом – пропустили глупейший гол на последней добавленной минуте после единственного за весь матч удара бельгийской команды в створ ворот.
Ну и что? Игроки в приватных беседах заявляли знакомым журналистам, что выиграют в Бельгии минимум со счетом 3:0. И Муслин на вопрос: «Что вас беспокоит в преддверии второй дуэли?» за день до бельгийского матча ответил: «Ничего».
Ответил – и не выставил в стартовом составе ни Сычева, ни Билялетдинова, ни Измайлова. Зато играли стопроцентные запасные – тунисец Зуаги и Кингстон из Ганы. Очевидцы рассказывают, что Филатов, узнав, кто выйдет на поле, потерял дар речи.
Впрочем, здесь тоже не все так однозначно. В своем монологе на страницах этой книги Муслин говорит: весь сезон руководство ему напоминало, что в составе команды -25 человек, имногих хороших игроковон-де игнорирует. Вот он и поставил в Бельгии двух легионеров, купленных или арендованных перед тем сезоном – Зуаги и Кингстона. То есть просто выполнил навязчивую просьбу начальства. Так сказать – в концентрированном виде…
Все три локомотивские примы на замену в пожарном порядке все-таки выйдут. Но станет только хуже: до перерыва хотя бы какие-то голевые моменты были, после – исчезли и они. Общего настроя команды, который сводился к одному слову – «недооценка», было уже не изменить. Каждым своим жестом, каждым движением «Локо» убеждал, что от предельной концентрации, какая была у него в матче с ЦСКА, не осталось и следа. А уж попадание в перекладину шотландца О'Коннора на пятой минуте усыпило едва теплившуюся бдительность окончательно. Победа была обязана упасть в руки сама.
Господи, сколько раз мы все это уже проходили! «Спартак» – в словацком Кошице 97-го. ЦСКА – в норвежском Мольде 99-го и македонском Скопье 2003-го. Как минимум три раза высокомерие и пренебрежение заканчивались для наших клубов плачевно. Да и сам «Локо» годом ранее с чуть-чуть более солидным «Рапидом» явил то же самое. Хотя, исходя из первого, ничейного матча в Вене, должен был рвать этот «Рапид» в клочья.
Вот только мы ничему не хотим учиться. И после пусть словацких, норвежских и македонских, но все-таки профессионалов один из ведущих российских клубов оказался унижен бельгийскими полулюбителями из городка с населением 36 тысяч жителей – меньше любого московского микрорайона. Из городка, где даже матч уровня до-групповой стадии Кубка УЕФА провести нельзя – приходится ехать в Гент.
Автор первого гола в ворота «Локомотива» Маттейс рассказал в телевизионном интервью, что каждый день до обеда продает обувь, а автор гола второго по фамилии Сержант в то же время суток подрабатывает страховым агентом. Услышав это, оставалось утешаться тем, что хотя бы после обеда они тренируются. И это уже частично оправдывало «Локомотив»…
Но хватит горькой иронии. В тот вечер команда нанесла сокрушительный удар по своей репутации. И по симпатии к муслиновскому «Локомотиву», которая на протяжении нескольких месяцев стала возникать и расти у ценителей футбола, специалистов, общественности.
Лично мне еще с мая эта команда была чрезвычайно приятна. Несмотря на обилие новичков и ужасный старт, Муслин быстро смог завоевать доверие у футболистов и создать из них единое целое. Команда нравилась желанием все время что-то придумывать, творить, по-футбольному улыбаться на поле. В межсезонье я был настроен к сербскому специалисту более чем скептически – но сам сезон это отношение резко изменил.