Собственно революционная часть, или нарастающая идеологическая лихорадка, началась с «Акта о гербовом сборе» 1765 г. Уже в предыдущем году волну недовольства вызвал «Сахарный акт», повышавший пошлину на ввоз патоки из Вест-Индии в Новую Англию для изготовления рома — товара, который, в свою очередь, использовался для поддержания работорговли. «Акт о гербовом сборе» поднял настоящую бурю протеста, быстро достигшую масштабов кризиса. Гербовый сбор, издавна существовавший в Англии, подразумевал покупку официальной (гербовой) бумаги для любого рода юридических и коммерческих документов; для продажи этой бумаги Лондон выбирал некоторых именитых колонистов. Когда известия о новых правилах достигли Северной Америки, результатом стал незамедлительный массовый протест под лозунгом «нет налогам без представительства». Этот лозунг будет лейтмотивом всей революции.
Дело было не в размере сбора, весьма умеренном, а в конституционном принципе народного утверждения налогов, которые в конечном счёте взимались с индивидуальной собственности, а собственность, как знал каждый свободнорождённый англичанин, — единственный залог свободы. Таким образом, протест облекался в абсолютно лоялистские формулировки. По мнению колонистов, они, будучи англичанами, требовали всего лишь соблюдения своих исторических прав, восторжествовавших в революции 1688–1689 гг. Все их аргументы исходили из британской виговской традиции, гласившей, что британская конституция, удивительным образом сочетавшая монархические, аристократические и демократические принципы, — самая совершенная в мире.
Однако, отстаивая эти права, колонисты немедленно прибегли к мерам, которые нарушали «королевский мир» и, по сути, граничили с бунтом. Местные органы власти организовывали ремесленников, «механиков» и прочих мускулистых индивидуумов в «патриотические» дружины под названием «Сыны свободы», призывали их прогонять из города исполнителей «Акта о гербовом сборе», уничтожать их ненавистную гербовую бумагу, а иногда и их имущество. Зачастую подобные действия превращались в уличные беспорядки, как в случае с разгромом дома Томаса Хатчинсона, лейтенанта-губернатора Массачусетса. В конце года стихийные местные протесты увенчались проведением в Нью-Йорке «Конгресса по поводу Акта о гербовом сборе» с участием представителей девяти колоний, не имевшего легального разрешения. Энтузиазм собравшихся представлял разительный контраст с полным провалом конгресса в Олбани, созванного англичанами в 1754 г. с целью организации обороны во время войны с французами.
Поначалу Лондон предположил, что колонии возражают лишь против «внутренних» отчислений в казну, считая их сбор функцией собственных представительных ассамблей, но не против «внешних» налогов, регулирующих торговлю. Имея в виду это безосновательное и довольно бессмысленное различие, парламент ответил, что, хотя колонии не представлены в парламенте напрямую, так же как, например, английские города Манчестер или Бирмингем, они представлены «виртуально», поскольку по старинному историческому праву парламент говорит от имени всех британских доминионов. Колонисты, естественно, отвергли подобный аргумент на том основании, что виртуальное представительство, может, и имеет смысл на территории Великобритании, однако в Северной Америке применяется английская конституция, а это означает налогообложение только с помощью представительных органов, избранных на местах. Затем предметом спора стало разделение налогообложения как колониальной прерогативы и законодательства как прерогативы парламента. При этом колонисты всё время настаивали на своей верности королю как суверену — и заблуждались, так как по конституции, которой они обосновывали свой протест, сувереном являлся объединённый орган — «король в парламенте».