Американцы же, напротив, дополняя свою конституцию «Биллем о правах», расширили общие принципы «Декларации независимости», чтобы предоставить конкретные права и всем отдельным гражданам, и их добровольным ассоциациям, религиозным или политическим. Поэтому универсализма в американском документе значительно больше, нежели в его более архаичном британском аналоге. Впрочем, даже расширенные права американцев касались исключительно вещей, которые государство — и только на федеральном уровне — может или не может делать в рамках их особой национальной конституции.
Процесс абстрагирования и универсализации прав достиг своей кульминации в ходе французской революции. Несмотря на то, что «Декларация прав человека и гражданина», аналогично американскому случаю, прилагалась к конкретной национальной конституции, она не служила лишь её дополнением. Она была разработана ещё до обсуждения проекта самой конституции и представляла собой преамбулу, провозглашающую фундаментальные принципы будущего управления нацией. Французы придали концепции прав абсолютный и универсальный характер, назвав свой документ декларацией «прав человека» — то есть прав, потенциально имеющих силу в любом месте в любое время. Более того, декларация 1789 г. включалась в качестве преамбулы почти во все последующие 11 конституций Франции и играет ту же роль в нынешней.
Глядя на такое сочетание идеологического постоянства и институциональной изменчивости, англосаксонские критики (начиная с возражений Томаса Джефферсона Лафайету в 1789 г.) утверждали, что лучше двигаться от конкретного и частного к общему и универсальному, а не наоборот. Однако мировая общественность считает иначе. В 1948 г. ООН приняла «Всеобщую декларацию прав человека», разработанную международной комиссией под председательством Элеоноры Рузвельт, где синтезированы французская и американская точки зрения; в 2000 г. ещё не оперившийся Европейский Союз принял «Хартию об основных правах», согласно которой граждане стран — членов ЕС, даже стоящей несколько особняком Великобритании, могут подавать в суд на свои правительства. Для современности критерий универсальности, по всей видимости, является нормой, когда речь идёт о человеческих ценностях и достоинстве.
В последний раз в столь всеобъемлющей форме он встречался в религиозной идее личного бессмертия души, особенно в её христианском варианте, согласно которому Бог воплотился в человека, дабы искупить грехи всего человечества. Разумеется, «христианский мир» существовал в ограниченном географическом ареале, видя себя окружённым язычниками и неверными. И, конечно, с XI в. (как минимум) он раскололся на греческую и латинскую части; а последняя с XVI в., в свою очередь, — на католичество и различные формы протестантства. Тем не менее принцип всеобщности или «кафоличности» утверждался им как основополагающий, то есть провозглашалось потенциальное единство человеческого рода. В сущности, «Четыре Пражские статьи» можно считать первой неуклюжей попыткой определения прав не в духе партикуляристской феодальной хартии, а в религиозном смысле, как свободы совести: права слышать Слово Божье на чешском языке и причащаться под обоими видами.
Иными словами, каждая европейская революция не только становилась радикальнее предыдущей: весь европейский революционный процесс в целом носил кумулятивный характер. Таким образом, гуситская протореволюция, вспыхнувшая в основном на религиозной почве, по сути, способствовала возникновению не оформленного теоретически конституционализма, который предопределил новый раунд завершённых революций — в Нидерландах и Англии, хотя эта преемственность, конечно, открыто не признавалась. (Вспомним, что лютеранская Реформация была незавершённой революцией.) Затем английская революция, поскольку она представляла собой также радикальную Реформацию, опиралась на континентальную кальвинистскую идеологию и экклезиологию, включая теорию политического сопротивления эпохи французских религиозных войн. Столь же очевидно, что американцы подхватили эстафету у англичан, с их историческими правами английской нации, сформулированными в 1688 г., обобщив последние в терминах естественного права, идущих от стоиков и средневекового «христианского мира». Наконец, французы начали с того, на чём остановились американцы, и завершили процесс универсализации: права человека стали внеисторическими рациональными принципами, основанными на истинно народном суверенитете и влекущими за собой социальное следствие — идею равенства.