Таким образом, система Маркса состоит из двух основных частей, не совсем совместимых. Во-первых, существует логика истории, неизбежно ведущая человечество от рабовладельческого общества через феодализм и капитализм к социализму. Этим продвижением управляют объективные исторические законы, действующие независимо от человеческой воли. Во-вторых, существует классовая борьба, служащая движущей силой «закономерной» логики истории. Эту борьбу питает «осознание» эксплуатации — идеологический фактор, который привносит человеческую волю в объективный исторический процесс. В теоретическом плане Маркс разрешил потенциальный конфликт между объективной логикой и субъективным сознанием в своей системе, сказав, что в момент исторической зрелости последнее автоматически порождается первым в соответствии с фундаментальной аксиомой исторического материализма, что «бытие определяет сознание». Но, конечно, большой вопрос марксистской практики заключается в том, всегда ли революционное побуждение к классовой борьбе будет действительно совпадать со зрелостью объективных исторических условий.
Ещё сильнее испытывает на прочность систему Маркса поставленная им конечная цель — социализм (или коммунизм, как предпочитал говорить он сам). В общих чертах эта цель представляет собой бесклассовое и безгосударственное общество — анархическая программа, вступающая в противоречие с преимущественным акцентом на «закономерность» истории. Хотя она заведомо неосуществима, не будем совершать распространённую ошибку и отмахиваться от неё как от маловажного заблуждения. Ленин, к примеру, принял её абсолютно всерьёз, обосновывая диктатуру пролетариата в «Государстве и революции». В сущности, это вернейший признак милленаристских устремлений в основе как марксизма, так и ленинизма.
Но самое главное внутреннее противоречие марксизма — взаимоотношение между данной утопической целью и предлагаемой программой её достижения, большая часть которой, в отличие от самой утопии, может быть осуществлена. По Марксу, суть социализма заключена в «отрицании» капитализма; такой «некапитализм» подразумевает отмену частной собственности, прибыли, рынка и даже денег. Все эти орудия эксплуатации должны быть заменены рациональным планированием. А «отрицанием» «мелкобуржуазного» мира единоличного сельского хозяйства и связанного с ним «идиотизма деревенской жизни» станет рациональная коллективизация.
Детали этой программы довольно подробно изложены в «Манифесте», выпущенном от имени гипотетической «коммунистической партии». Цели коммунистов: сначала захватить политическую власть, с тем чтобы «вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал», а потом «централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс». Кроме того, всё производство будет сосредоточено «в руках ассоциации индивидов» с «учреждением промышленных армий, в особенности для земледелия», и «общим планом». Короче, «коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности». То, что осталось неясным в «Манифесте», было разъяснено в «Капитале», который представляет собой одну длинную инвективу против «товарного производства ради обмена» (то есть на рынок) и «запятнанного кровью» посредника в процессе получения прибыли с целью накопления капитала — денег. Следовательно, конкретная программа «эмансипации человека» у Маркса — тотальный «некапитализм», и никак не меньше.
Необходимо настаивать на данном факте, ибо многие комментаторы отказываются его признавать, утверждая, будто Маркс, в отличие от социалистов-«утопистов», предлагал не картину будущего, а лишь «научное» знание законов истории. Причина столь странной близорукости, конечно, в том, что, как только Сталин реализовал эту самую программу с помощью массового насилия, многие представители Запада от неё отшатнулись, либо предпочитая верить, что какой-нибудь другой большевик построил бы лучший социализм, либо трактуя Марксову доктрину исключительно как критику капиталистического общества, примером чему служит «марксизм без пролетариата» Франкфуртской школы. Таким образом, ещё один важный вопрос марксистской практики: приведут ли инструментальные средства тотального «некапитализма» на деле к нравственным и рациональным результатам?