Последние две статьи, конечно, шли гораздо дальше того, чему учил абсолютно не склонный к насилию Гус. Сформулированные в них обвинения возникли в ходе борьбы, которую вело движение, во время её мирной фазы. Поскольку, однако, эта фаза в итоге привела в тупик, продолжавшийся три года, стало очевидно, что только силой можно сдвинуть процесс с мёртвой точки, что без применения силы, собственно, реформа погибнет. Так утраквизм обнаружил совершенно неожиданное революционное призвание — нечто подобное будет происходить и во всех последующих европейских революциях вплоть до XIX в.
Соответственно стала меняться библейская риторика движения. Поначалу его адепты ссылались преимущественно на заповеди любви и братства из Нового Завета. Теперь же, когда движению пришлось обороняться в вооружённом конфликте, обоснование этому нашлось в рассказах Ветхого Завета о царях-воителях, сражавших врагов Господа на поле битвы. Аналогичное смещение акцентов прослеживается и в риторике пуританства, где кромвелевские святые превратились в воинов славы Господней, ведущих борьбу против прелатства и папизма, и у гугенотов столетием раньше. Только во время американской революции ссылки на классических авторов взяли верх над библейскими, а во время французской — риторика политических активистов полностью отказалась от Библии в пользу прославления идеалов Древнего Рима, сперва республиканского, затем имперского.
Осознав своё истинное революционное призвание, гуситы стали методично воплощать его в жизнь. В течение года после обороны Праги и выхода «Четырёх статей» табориты Жижки освободили от королевских войск большую часть Богемии. Тогда некоторые из наиболее заметных сторонников Сигизмунда, включая Вартемберка, вновь переметнулись на сторону Чаши, а вскоре к ним присоединился и архиепископ Пражский. В июне 1421 г. горожане Праги, архиепископ и крупные магнаты (в таком новом порядке старшинства) созвали в Чаславе сейм всех земель Богемии. Это протоучредительное собрание аннулировало коронацию Сигизмунда, объявило его низложенным с чешского престола, а также избрало регентский совет для управления королевством, пока не будет найден иностранный принц, который взойдёт на престол (как сделают и голландцы в 1581 г.). В период междуцарствия регентский совет должен был состоять из восьми бюргеров, семи представителей мелкого дворянства и только пяти крупных магнатов — значительная «демократизация» по сравнению с составом английского парламента, существовавшего уже более ста лет.
Правда, чешские сословия так и не сделали последнего шага к провозглашению республики. Хотя в Европе давно существовали, например, Венецианская и Флорентийская республики, превращение установленной божьим предопределением монархии в государство такого рода ещё казалось немыслимым. Вместе с тем найти подходящего принца никак не удавалось. Фактически на протяжении всего остального революционного периода монархический строй в Богемии был временно упразднён, и страна управлялась по республиканской модели, хотя само слово «республика» никогда не употреблялось. Следующим шагом к разрушению священной монархии стали события в северной части Нидерландов, когда после «отречения» законного наследника трона, принца Филиппа II, страна в отсутствие преемника автоматически стала Голландской республикой. Только при образовании пуританского Английского содружества был сделан осознанный идеологический выбор в пользу народного правления.
После Чаславского сейма две главные силы гуситской коалиции — Прага и Табор — внутренне консолидировались, подавив радикальные ответвления. Сравнительно легко этой цели достигла Прага — как более прочное и долговременное образование. В 1421 г. Желивский, воспользовавшись напряжённой обстановкой кризиса, добился слияния Старого и Нового городов в единую коммуну, где главенство принадлежало более демократическому Новому городу, а сам Желивский фактически являлся диктатором. В 1422 г., когда напряжение спало, умеренное крыло бюргерства Старого города вызвало его в здание городской ратуши и без суда обезглавило. Однако вскоре этот аристократический контрпереворот был подавлен, и контроль над городом перешёл в руки коалиции «умеренно-радикальных» бюргеров и университетских магистров под руководством Якубека из Стршибра. Они удерживали власть в столице вплоть до окончания революции.