В 1574 г. после преждевременной кончины Карла IX на престол взошёл его брат — Генрих III. Поскольку со временем выяснилось, что у нового короля не будет детей, наследовать ему должен был младший брат — герцог Анжуйский. Однако смерть герцога в 1584 г. сделала очередным законным наследником протестанта Генриха Наваррского. Разумеется, эта биологическая катастрофа обострила религиозный кризис и, собственно, привела к его кульминации в виде самой затяжной и последней из религиозных войн — «войне трёх Генрихов». Третий Генрих — сын герцога Гиза, убитого ещё в первую религиозную войну; во время Варфоломеевской ночи он самолично разделался с адмиралом Колиньи.
С момента созыва первых Генеральных штатов при Генрихе III в 1576 г. Гиз возглавлял Католическую лигу (или Священный союз), в которую входили представители дворянства, поклявшиеся защищать церковь. Лига поддерживала монарха в обмен на признание последним прав штатов и провинций. Смерть герцога Анжуйского дала её деятельности новый толчок, и на деле Католическая лига стала даже более революционной силой, нежели гугеноты ранее. Она заключила тайный союз с Испанией, получая финансирование от самого Филиппа II: последний тогда готовился к нападению на Англию, а его полководец в Нидерландах, герцог Пармский, достиг вершины успеха в подавлении мятежа кальвинистов. Публицисты лиги усердно трудились, по сути, радикализируя гугенотское сопротивление и аргументацию монархомахов.
В Париже независимо от Гиза появилось видоизменённое ответвление лиги под руководством ряда приходских священников, королевских чиновников и состоятельных буржуа. Оно представляло собой конспиративную организацию со своим управляющим советом и плебейскими подразделениями во всех 16 округах Парижа. В недрах этих низовых секций возникло подлинно радикальное социальное движение, которое проявляло себя не столько в прямых требованиях перемен, сколько в ожесточённой ненависти к надменным, грызущимся между собой дворянам и в недовольстве судебным парламентом. Примеру новой городской лиги последовали в других северных и восточных городах королевства. Сеть «лигистских» городов вместе со Священным союзом дворянства под предводительством Гиза образовала политико-религиозную партию и демонстрировала образец «демократического централизма», который во всех основных организационных аспектах являлся зеркальным отражением модели, созданной их противниками-гугенотами. Единственное отличие, конечно, составляла идеология в форме религии. Но это отличие имело ключевое значение, ибо оно одно наполняло организационные формы политическим смыслом и психологическим содержанием.
В мае 1588 г. Гиз совершил торжественный въезд в столицу по приглашению Совета шестнадцати — управляющего органа Парижской лиги. Когда король попытался применить против него силу, горожане взбунтовались в «День баррикад», 9 мая. Король был вынужден бежать из города, а Совет шестнадцати превратился в параллельное городское правительство, конкурирующее с законным муниципалитетом. Всё это, конечно, очень похоже на парижские события 1789 г. и вообще сильно напоминает организацию якобинцев в Париже и общенациональную сеть якобинских клубов в 1793 г. Подобно якобинцам, Совет шестнадцати терзался страхом перед изменой и вёл списки «подозрительных», которых при необходимости надлежало устранить. С кафедр приходских церквей раздавались страстные, даже фанатичные призывы к борьбе с тиранией Генриха III и бдительному выслеживанию его сторонников в стенах города. Главное, но опять-таки фундаментальное различие между двумя примерами заключается в идеологии. В 1588 г. «идеологией» служило католичество тридентского толка, означавшее реформированную версию традиционного церковного устройства; в 1793 г. — руссоистский идеал «республики добродетели», который подразумевал дерзкий прорыв к светлому светскому будущему.