— Но ведь сейчас вы здесь, — заметила я.
— Да, — вздохнула старушка. — Мой муж умер семь лет назад. Я вернулась в Гамбург, но часть моей души осталась там.
Я подумала про Алекса и вздохнула. Часть моей души тоже была там, хотя я и не представляла себе, как в действительности выглядит Париж.
— А Париж красивый? — спросила я.
Фрау Балибар мечтательно улыбнулась.
— Каждый город красивый, если ты влюблен. Но Париж просто великолепен.
Я посмотрела на ноги фрау Балибар. Они были тонкие, с шишковатыми суставами, сквозь тонкие колготки проступали фиолетовые узлы вен, похожие на упитанных дождевых червей. Я попыталась представить, как она выглядела, когда была совсем молоденькой, красивой и влюбленной. Хотя следы красоты в ее лице еще оставались. А когда она улыбалась, морщинки вокруг глаз пожилой дамы плясали, как ветки яблони на ветру.
— Что это? — вдруг спросила Фло, жуя, и указала на маленькое деревце в конце сада — как раз там, куда выходило наше окно. На его ветвях висело что-то белое, но отсюда нельзя было разобрать, что именно. — Что это за дерево?
— Это дерево слов, — ответила фрау Балибар и подлила сливок в свой кофе.
— Как это? — удивилась я. — Слова на деревьях не растут.
— У меня растут, — сказала фрау Балибар. — Можете посмотреть, если хотите.
Мы с Фло переглянулись и направились к деревцу.
— Смотри-ка! — восхитилась Фло.
К веткам тонкими веревочками были подвешены белые керамические черепки. На них были самые разные слова. Очень странные. Они были написаны детским почерком светло-синей краской, которая не боялась дождя.
— «Песня о любви стрекозы», — прочитала я.
— «Тушь на ресницах печальной луны», — прочитала Фло.
— «Ванильная улыбка», — прочитала я.
— «Ликер слез», — прочитала Фло.
— «Задняя дверь домика улитки», — прочитала я.
— «Бормотание мячика», — прочитала Фло.
— «Сердце цветка», — прочитала я.
— «Багровая ярость», — прочитала Фло.
— «Серебристый слог стихов», — прочитала я.
— «Высокомерная звезда», — прочитала Фло.
— «Сердцебиение росинки», — прочитала я.
— «Танец снежинок», — прочитала Фло.
— «Пятничная мама», — прочитала я.
— «Ушедшая подруга», — прочитала Фло.
Не знаю, почему, но мне вдруг стало грустно. Подул ветер, и черепки со словами тихонько зазвенели. Как тихая и печальная весенняя песня.
Отсюда я видела, как фрау Балибар сидела за столом и попивала кофе, глядя неизвестно куда. У ее ног появилась Белоснежка. Она потерлась о ноги старушки и запрыгнула к ней на колени.
Фрау Балибар погладила кошку, и у меня появилось странное чувство. Такого я еще никогда не испытывала. Было одновременно горько и сладко, тяжело и легко, темно и светло.
— Тень счастья, — прошептала я.
— Красиво! — сказала Фло. — На каком черепке ты это прочитала?
— Ни на каком. Сама придумала.
Когда мы вернулись к столу, Белоснежка все еще сидела на коленях у фрау Балибар, и я заметила, что мне впервые не было больно от этого.
— Мы тоже собираем слова, — сказала я. — Волшебные. Вообще-то это придумала Фло, но мы лучшие подруги и собираем их вместе. И храним в нашем сундучке для сокровищ.
— Берегите их, — кивнула фрау Балибар. — Чтобы они не пропали. Когда-нибудь они напомнят вам о том, что было очень важным. Чем-то особенным.
— Как слова на вашем дереве? — спросила Фло. — Чьи они?
Фрау Балибар почесала Белоснежку за ушком.
— Мои и одной моей… лучшей подруги. Мы начали собирать их, когда нам было примерно столько же лет, сколько вам сейчас.
Белоснежка начала вылизывать лапку крошечным язычком.
— Мне понравился «ликер слез», — сказала Фло.
— Да, — голос фрау Балибар стал едва слышным. — Ликер слез… Мы даже налили его в маленькую бутылочку. Это было летом. Мы нашли в лесу раненую птицу. Совсем маленький воробышек. Он вывалился из гнезда и сломал крылышко. Мы не могли ничем ему помочь и только смотрели, как он умирал, и плакали. Наши слезы капали на листья, и моя подруга сказала, что их нужно собрать. Она вытащила из сумки маленький пузырек. В нем еще оставалось лекарство от кашля. Мы вылили его и собрали наши слезы. Со временем их аромат улучшится, сказала моя подруга. Они станут сладкими, как ликер. Так и получился «ликер слез».
— А где теперь эта бутылочка? — спросила я. — Она еще у вас?