Я повторял себе, что нельзя так реагировать на мальчишку, которого я знаю всего несколько часов!
Нельзя страстно мечтать сделать его своим с совершенно неуправляемым желанием, граничащим с манией, безумием.
Нельзя!
Но как я мог противостоять своей природе? Я же был всего лишь человеком.
Всего лишь слабым человеком.
Когда он был… совершенством.
Пока я предавался своим тайным мечтаниям, Саммерс ловко вынул пару, видимо, заранее подрезанных толстых прутьев из забора, пролез в образовавшуюся щель и оказался за пределами интерната. Затем таким же умелым движением вставил их обратно и преспокойно покатился дальше.
Когда я попробовал повторить то же самое через полторы минуты, оказалось, что это не так просто, либо я не знал какого-то тайного приема, от которого дело бы продвинулось быстрее. Через минуты четыре я все же справился и вытащил прутья, затем перелез наружу, умудрившись протащить сквозь щель ещё и велосипед. О том, чтобы вернуть забор в прежнее состояние, даже речи идти не могло, поэтому я просто приставил прутья к ограде, считая свой долг по скрытию улик выполненным.
— Шпион из тебя так себе, если честно, — фыркнул сзади меня насмешливый голос. Я повернулся, без сожаления осознавая, что пойман с поличным. Лоли стоял, широко расставив ноги и балансируя на роликовых коньках за счёт пакетов.
— Я могу быть неплохим помощником. Пакетики явно не лёгкие, — заметил я, ощущая какое-то необъяснимое волнение и бешеную работу сердца, словно я пробежал стометровку, но пришёл последним.
Саммерс пожевал пухлую губу, видимо, раздумывая, принимать мою помощь или нет, затем молча протянул мне один из пакетов — тот, что был больше, — и подозрительно прищурив глазёнки, заговорил:
— Не проболтаешься, если возьму с собой? — на какой-то момент мне показалось это проверкой, и я сам себе пообещал, что ни за что никому не скажу, что видел сегодня и что ещё увижу. Потому что я вдруг резко ощутил, как Лоли позволил мне войти в его жизнь и разделил со мной свои секреты.
— Никогда, — выдохнул я, принимая пакет, и тут же добавил для пущей убедительности: — Обещаю.
Лорен кивнул, затем резко крутанулся на сто восемьдесят градусов и поехал, бодро передвигая коньками, позволяя мне безнаказанно любоваться обтянутыми джинсой круглыми ягодичками и бледными, покрытыми едва заметными рыжим пушком ногами, на которых тоже виднелись очаровательные веснушки.
Я повесил пакет на руль и, выбрасывая из головы все лишние мысли, последовал за моим Лоли, чувствуя, как хребет медленно плавится внутри и превращается в мармелад. Такой же мягкий, ненадежный и сладкий.
— Мы же не сбегаем? — через минут пять спросил я, когда мы уже съехали с асфальта, трясясь на неровной вытоптанной тропинке в чащу шумного леса.
— А что, трусишь? — вопросом на вопрос ответил он. А я вспомнил, что так делают те, кто хотят избежать прямого ответа и скрывают правду. Но Лорен ответил через мгновение. — Я сбегал пять раз, потому что интернаты были отстой. А этот я не променяю даже на самую богатую и любящую семью, — это было сказано так искренне, что я невольно содрогнулся, поражённый его откровением.
— Значит, тут не отстой? — спросил я, подпрыгнув на кочке, которую секунду назад объехал Лорен.
— Ага, — согласился он.
— И тебя ничто не тревожит? — осторожно начал я, скатываясь взглядом по тонкой шее, через узкую спину, останавливаясь на задних карманах джинсовых шорт.
— Нет, — немного тише сказал он. И если бы я так чётко не желал чувствовать его переливы настроения, то совершенно бы не заметил изменений. Но я заметил.
— А как же дуэт качков и их предводитель-ящерица? — вступил я в опасную тему для беседы. Каким-то неведомым образом я ощущал угрозу от этой троицы и всем сердцем желал защитить моего Ло-ло.
Лоли хмыкнул. Я не разобрал, из-за чего именно. Из-за того, как я их назвал, или он просто старался скрыть истинную реакцию на упоминание о них.
— Да это ерунда, — отмахнулся он, вдруг резко сворачивая куда-то с тропинки в лес. — Вуд и его свита просто придурки, иногда задирающие местных ребятишек.
Я вывернул руль, съезжая с тропинки за Лореном, и тут же получил удар хлесткой веткой куста, которая отскочила от Саммерса, прилетая прямо по моему лицу.
— Ай, — зашипел я, зажмуриваясь и чуть не наезжая на остановившегося Лоли.
— Слазь, приехали, — радостно огласил он, и я подчинился, подходя к Саммерсу, стоящему ко мне в пол оборота. На роликах его макушка доставала почти до моего носа.
— Куда мы приехали? — спросил я, не замечая вокруг ничего, кроме зелёных веток и высыхавших от солнца деревьев. Мальчишка молчал. — Лорен?
— Тщ-щ, — грубовато шикнул он на меня. Я опешил.
— Ч-что? Не понял, ты скажешь зачем мы…
— О, господь всемогущий, заткнешься ты или нет? — вспыхнул он ярким оранжевым огоньком, как зажженная спичка. — Молчи и слушай.
Я подавился вздохом, мгновенно затихнув, но ничего интересного уловить слухом не получалось.
Шелест листиков, колышущихся и трущихся друг об друга, жужжание мелких жучков и тихое, будто бы далекое чириканье птиц. А ещё присутствие моего Лоли совсем рядом не давало мне возможности думать о чём-то другом. Я стоял к нему так близко, что мог сосчитать все его солнечные веснушки.
— Слышишь? — прошептал он и быстро мазнул кончиком языка по своей пересохшей верхней губе.
— М.? — как онемевший хмыкнул я, зачарованно наблюдая за тем, как влажная розовая кожа на губе медленно высыхает, оставляя после себя красноватый тонкий контур.
Лоли заметил, как я смотрю на него.
— Эй, не пялься уж так откровенно, — ничуть не смутился он. А я наконец услышал то, что так хотел показать мне Лорен. Едва слышное копошение по сухой траве и жалостливое тявканье.
— Что это? — я резко повернул голову в сторону тихого поскуливания, безуспешно стараясь скрыть собственное смущение из-за того, что меня застали за рассматриванием.
— Пошли, — усмехнулся он, раздвигая податливые ветки, открывая мне вид на небольшую деревянную, явно сколоченную детской рукой будку, вокруг которой нелепо, заваливаясь во все стороны бродили маленькие щенята.
— Мы нарушили правила, чтобы покормить щенков? — спросил я.
— А ты думал, я тебя на свиданку пригласил? — Лоли стащил с себя ролики и опустился голыми коленками прямо на землю, подползая к будке, а затем полностью в неё залез.
— И ничего я такого не думал, — буркнул я, последовав за ним. Внутри было довольно просторно. Правда, чтобы уместиться, мне пришлось прижаться своим боком к тёплому боку Саммерса, но я не смел жаловаться. На деревянном полу на какой-то меховой ткани лежала взрослая собака в окружении пяти щенят, которые забавно возились, ещё плохо управляя своими пушистыми тельцами.
— Привет, Герда, — заулыбался Лоли, обнажая свою прелестную щербинку, по которой я мечтал провести своим языком.
Собака громко захлопала своим хвостом по полу, выказывая всю свою радость, на которую была способна.
Лорен достал из своего пакета мягкий, ещё тёплый душистый батон хлеба, разломил его пополам и положил перед мордочкой Герды, которая ловко ухватила кусок обеими лапами, вгрызаясь в мякоть булки.
Затем Саммерс вытащил бутыль свежего молока.
— Достань из своего пакета две пластмассовые чашки, — обратился он ко мне. Все это время я не мог отвести от него глаз. Он был такой красивый в этот момент. Улыбался тыкающимся в его обнаженные голени щенкам, ласково трепал их между ушами и что-то тихо им бормотал. Такой спокойный, домашний, уютный.
— Чашки, Далтон! — прикрикнул на меня он, и я тут же передал ему две пластиковые тарелки, которые он незамедлительно наполнил молоком. Одну чашку пододвинул Герде, а другую захватили три особо бодрых щенёнка, начиная громко причмокивать. Ещё два не отрывались от молочных сосков матери.