Егор вышел обратно в проезд, оглядываясь по сторонам. Пульс шумел в ушах, долгие гудки — в трубке, и он резко скинул вызов, чтобы набрать Антона.
— Уже соскучился? — насмешливо поинтересовался Шерементьев, принявший вызов уже после пары гудков.
— Где Алиса? — вопрос прозвучал резко, контрастно жёстко в сравнении с голосом Антона.
— В гараже… — растерялся тот, явно не ожидая подобного тона.
— Проверь.
Антон ничего не ответил, но Егор знал, что тот сразу уловил настроение собеседника, потому что после минутной паузы тут же раздался ответ:
— Она там. Вижу по карте. Да что случилось? — перенял нервный настрой Шерементьев, пока Егор напряжённо возвращался в гараж, оглядываясь уже гораздо внимательнее. Он зажал смартфон между плечом и ухом, с внутренним замиранием открывая багажник, но тот тоже был пуст. Начинало трясти, это чувствовалось по леденеющим от волнения рукам. — Егор?
Арабский наклонился, поднимая едва заметно выглядывающий из-под автомобиля смартфон с разбитым экраном. Он разблокировал его — благо, у Алисы не стояло пароля — и сквозь паутины трещин взглянул на полученное сообщение.
«Выезжаю»
— Она пропала, Антон.
20 часть
Тяжёлый холодный воздух давил на лёгкие, тишина — на мозг.
Я с трудом открыла глаза, морщась от ноющей боли в затылке, но не увидела ровным счётом ничего. В голове сразу вспышкой мелькнуло воспоминание: я вылезала из автомобиля, когда резкая боль от сильного удара по голове ослепила на несколько секунд, но не отключила. Резко присев к земле, я попыталась было тогда метнуться в сторону, но чьи-то крепкие руки схватили меня и крепко прижали ко рту и носу вонючую тряпку.
Паника новой волной всколыхнула сознание, заставляя сердце резко забиться ещё быстрее. Господи, пожалуйста, только бы я не ослепла. Конечно, если я умру, это не будет меня волновать, но жить хотелось до безумия и желательно не инвалидом.
Попытка пошевелиться оказалась безуспешной, но зато дала понять, что ноги и руки связаны верёвками. Если на ногах они были натянуты совсем слабо, то онемевшие от неудобного положения руки стягивало за спиной до боли в запястьях и попытка пошевелить ими была пресечена уже при первом же движении кистями. Глаза понемногу привыкали к темноте, а к телу после бессознательного состояния медленно, но уверенно возвращались ощущения, и уже спустя несколько минут я могла полностью обрисовать ситуацию. Собственное положение не радовало.
Кажется, это был подвал. По крайней мере, тут было холодно, душно и из-за сырого воздуха с каждой минутой становилось всё тяжелее дышать. Или это из-за того, что дыхание перехватывало от осознания, что я в очередной раз умудрилась вляпаться в какое-то дерьмо, из которого теперь не виделось ни единого выхода? Я лежала, судя по всему, на бетонном полу, потому что ноги ужасно замёрзли от холодной поверхности. Верхнюю половину тела спасала куртка Егора, которую я так и таскала с самой больницы, до сих пор не попав домой, но от этого радостнее не становилось. Судя по всему, дома я больше никогда и не окажусь.
То, что я поначалу приняла на собственную слепоту, было повязкой. Достаточно плотной, чтобы ничего не видеть, но всё же пропускающей неясный тёплый свет. Свечи?..
Я попыталась хоть что-то промычать — звук раздавался глухо из-за вонючей тряпки во рту, от одного запаха которой кружилась голова. Тошнило от понимания, где это тряпка до этого могла побывать, и я с силой сдержала рвотный позыв. Ещё не хватало захлебнуться в собственном желудочном соке, когда впереди есть столько различных вариантов смертей. Дернувшись, я замычала ещё громче — звук отталкивался от стен. Кажется, помещение было не таким уж и большим, но…
Чужой тихий смех эхом раздался, кажется, со всех сторон от меня. Я не узнавала этого человека, но холодная дрожь ужаса заставила оцепенеть от страха. Даже если бы на мне не было верёвок, я бы всё равно застыла статуей, лишь бы стать менее заметной для этого безумного незнакомца.
— А тебе идёт этот рисунок на шее, — мягко произнес мужчина где-то совсем близко со знакомыми интонациями. Я знала его, но была слишком напугана, чтобы мыслить здраво и сложить два и два. — Ты сделала для меня разметку, да? Красиво, но… не хватает живости.
Шеи совсем близко с шрамом коснулось остриё лезвия, совершенно без нажима проводя по коже и не причиняя боли. Слёзы невольно выступили на глазах, но я сдержала их, чувствуя, как незнакомец почти ласково проводит ножом выше, обводит линию челюсть, поднимается вдоль уха, по виску, цепляя повязку на глазах, и резким движением разрезает её. Он будто бы демонстрировал остроту лезвия, чтобы я осознала, что меня ждёт, стоит нажать ему совсем немного сильнее.