Так и работали. Помощник таскал пустые кувшины и оттаскивал полные, приносил воду и золу, утаскивал мусор и выливал подальше помои… А я аккуратно перемешивал и декантировал. И думал.
Значит, земля Кем, она же — древний Египет, тут известна. Больше того, почти два века назад «южные соседи» завоевали и её. Так и проникла часть их знаний сначала в столицу загадочных «южан», а потом и в эту долину с давним их предком Ваагном-химиком.
А что, удобно! На него я теперь могу многое из своих знаний списать. Правда — тут я поёжился — для этого придётся в пещеру ходить. А вдруг всё же выгонят? Или он и правда того, заговорит? Не сойти бы при этом с ума от душевного потрясения.
— Эй, Дикий, теперь кувшины с раствором соли тащи! Дюжину!
Почему Дикий? А прозвище такое у моего нынешнего помощника. Еркаты-долинные его ещё ребенком получили. В качестве расчета за какой-то клинок. Да, рабство, а что вы хотели? Древний Мир всё-таки. Правда, не всё так просто оказалось и с этим. Одноплеменников вообще не рекомендовалось брать в рабство. Не запрещалось, нет, но — не рекомендовалось. Если кто-то увязал в долгах, его могли отдать в рабство кредитору, но обычно родне предлагалось его выкупить. А даже если не выкупали, были такие, изверги… В смысле — «извергнутые из рода», то рабство их длилось недолго. В зависимости от местности, размера и причины долга и других сложных причин срок мог быть от трёх до дюжины лет. Потом такого раба полагалось отпустить или принять в род. Примаком. Статус не очень высокий, но круче, чем раб. Намного круче. Большинство, кстати, оставалось. Потому что старый род их изверг. А кому охота в одиночку-то маяться? Только совсем пропащим.
Дикий не был соплеменником, но и его дюжину лет спустя освободили и приняли в род. И даже имя дали, но он привык к прозвищу, да и все привыкли.
Значит так, теперь самое тонкое. Я аккуратно, тонкой струйкой из кружки вливал в концентрированный раствор соли насыщенный раствор поташа. Потом останавливался, и переходил к другому кувшину с солью. Пока я обходил всю дюжину, осадок слегка оседал и я снова вливал поташный раствор. Так до тех пор, пока осадок не прекращал образовываться. Это означало что большая часть солей кальция и магния, которые и давали основную горечь, связалась в карбонаты и выпала в осадок.
Вот как раз такой случай. Я промыл палец в чистой воде, засунул в кувшин и попробовал. Ага, большая часть горечи исчезла. Зато появился мыльный привкус. Это ничего, это лишь означает, что теперь тут небольшой избыток соды. Откуда она взялась? Так мы ж химией занимаемся. Была в сосуде поваренная соль, то есть соединение натрия. И добавили растворимый карбонат. А сода как раз и есть — карбонат натрия.
Ничего, всё продумано, сейчас мы дадим осадку отстояться, сольём раствор, и снова добавим немного исходного раствора соли. Рука уже набита, так что у нас останется… Нет, всё равно не чистая соль. Тут есть примеси сульфатов и много калия. Поэтому горечь сохраняется.
Но, во-первых, она раз в тридцать слабее, чем была. Во-вторых, я знаю, как её убрать. А в-третьих, мне и нужно, чтобы немного горечи оставалось. Будет повод после пещеры замутить ещё один очень нужный мне эксперимент.
— Всё, Дикий, перерыв! Иди, притащи нам обоим обед. И смотри у меня, если опять от моей порции отхомячишь, не посмотрю, что ты старше и здоровее, побью! А если не получится — потребую, чтобы сменили.
Тот оскалился в ответ, подтверждая свою дикость и непокорность, и неторопливо убрёл за обедом. Я прекрасно знал, что там он позубоскалит с женщинами, потом долго будет спорить, требуя увеличить нашу пайку и напирая на мой новый, не всем понятный, но явно поднявшийся статус, затем так же, не особо торопясь, побредёт сюда. Так что пол часика, а то и минут сорок у меня было.
Я неторопливо добрёл до кувшина, стоявшего отдельно. Нет, этот опыт я мог бы и при Диком проводить, но дело в том, что запах его бы насторожил. Кто хоть раз унюхал уксус, вряд ли с чем-то спутает его запах. А именно этот ценный пищевой продукт я и использовал для своих опытов.
Тоже ничего секретного, я просто брал дробленый шлак и заливал его уксусом. Выдержав сутки в тепле, осторожно переливал получившийся раствор на новую порцию шлака, а отработанный сначала промывал раствором поташа, потом водой… Добившись, чтобы исчез демаскирующий запах уксуса, я выливал помои в арык, а отработанный шлак выбрасывал в помойную яму. И так три дня подряд. Интересно, что же получилось?